Краем уха он уловил шепот спутников — мужчины говорили о немногословном соратнике, редко улыбавшемся, но незаменимом в деле. Они шепотом делились подробностями о человеке, бросавшемся в битву, как на пир, который дрался с молчаливой свирепостью, ужасавшей и товарищей, и врагов.
Отряды возвращались домой после наведения порядка к юго-востоку от Олы. Воины Джалайла увидели Гэна, поджидавшего их по дороге в город. Одетый в тяжелую норковую мантию, он восседал на своем коне во главе десяти всадников. Круглая широкополая шапка из белой овчины выразительно контрастировала с темным блестящим мехом одежды. Он приветствовал сотника и выслушал его доклад. Поздравив командира и всех всадников, Гэн отъехал к обочине, уступая место людям, нуждающимся в тепле и крове больше, чем в каких-либо похвалах.
Гэн поздоровался с отделившемся от колонны Налатаном и спросил:
— Что мои Волки думают обо мне?
Налатан прищурился.
— Ты их вождь. Они почитают тебя.
Недовольно хмыкнув, Гэн прервал его рассуждения:
— Ты не умеешь лукавить. Им жаль меня. Тебе тоже, хоть ты и хотел бы это скрыть.
Налатан покраснел.
— Будешь беспокоиться, когда другие попытаются занять твое место. Пока им жаль тебя за то, что тянешь эту ношу.
В ответ Гэн печально рассмеялся.
— Я принимаю твою точку зрения. Но почему такие, как мы, получают удовольствие от схватки, Налатан? Почему стремятся к этой ужасной вещи?
— Большинство к ней не стремится и никакого удовольствия от войны не получает. Им не терпится повесить оружие на гвоздь. Они сражаются в надежде, что не придется сражаться их сыновьям. Немногие, как ты и я, рождены для борьбы. Значит, так угодно Вездесущему.
— Теология? — усмехнулся Гэн.
Налатан схитрил:
— Есть на кого скинуть бремя ответственности. И его плечи шире, чем мои.
— В твоих словах нет религиозной глубины — ты обманщик. И уклоняешься от ответа. И в этом преуспел, раз предпочитаешь жить под защитой городских стен.
— Вы дали мне поистине ошибочную характеристику. — Налатан низко поклонился. — Ваша честь.
День клонился к вечеру, когда они достигли стен города. Нила и Сайла выехали верхом им навстречу.
Одетая, как обычно, в черное, Сайла сидела верхом на черной кобыле. Нила одна, без Колдара, ехала на своем жеребце Рыжике. Блестящая красно-коричневая шерсть животного оттеняла ее золотисто-белокурые волосы. Налатан, мельком взглянув на Гэна, отметил любовь и восхищение в его глазах и почувствовал крошечный укол зависти.
Не слезая с лошадей, женщины встретили их шумными объятиями. Налатан почувствовал тонкий аромат мыла и духов. Это был запах Тейт, и он быстро отъехал прочь, не обращая внимания на запорошенный снегом кустарник. Пока кавалькада, беседуя, направлялась к воротам, он мечтал о горячей ванне.
— Мне нужна твоя помощь больше, чем когда-либо. — Голос Сайлы вывел его из состояния безмятежного покоя.
Налатан догадался:
— Снова Джалита?
— Да. Она обольстила Леклерка.
— Луиса? — Ему захотелось поправить женщину и произнести имя Эмсо.
— Я думаю, тебе не стоит притворяться потрясенным. Я ведь не единственная сплетница. И эта грязная история непроста. Леклерк значительная фигура. И он слишком важен.
Придя в себя от удивления, Налатан сказал с насмешкой:
— С каких это пор спать с Важным человеком стало так неприлично?
— Она ничего не делает просто так. Ничего.
— Луис знает свой долг. А она не ведьма, чтобы управлять его разумом.
— Ты поставишь свою жизнь на это? — Присущая Сайле мягкая манера разговора выводила Налатана из себя. — Ей не надо прибегать к колдовству. Джалита юна и прекрасна. И если у нее есть амбиции и жестокость — этого достаточно. Неужели как мужчина ты не согласишься с этим?
Последнее было сказано с многозначительной ухмылкой, и Налатан был счастлив, что избежал более серьезного разговора, по крайней мере на время.
— Ты говоришь это мужчине, женатому на Доннаси Тейт? Право, ты меня недооцениваешь. Но даже если все, что ты сказала, правда, я не стану подсматривать и выуживать сведения у людей. Ты ведь меня знаешь.
— Мы поговорим об этом позже. И я повторю то же самое. А Джалита придет к тебе, я в этом не сомневаюсь. И тогда, пожалуйста, будь бдителен.
Они сменили тему и поболтали еще немного, прежде чем разъехались. Глубоко задумавшись, Налатан двинулся дальше один. Новые обстоятельства заставляли пересмотреть свои планы. Купальня показалась ему спасением от назойливых мыслей — какое удовольствие было бы развалиться в ванне!