Кейт лучезарно улыбнулась.
— Они будут знать.
Когда все возвращались в дом, Конвей указал на отдаленный сарай.
— Ты все еще изготавливаешь там свой черный порошок?
— Нет, это слишком опасно. Мне нужно было место, чтобы хранить материалы, работать и держать в секрете метод изготовления. Для этого я приспособил вон тот бункер. Видите дым над этой насыпью? Все двери сейчас засыпаны снегом.
— Ого-о! — возбужденно воскликнула Тейт. — Секретная лаборатория. Да у тебя тут просто Пентагон!
Смеясь, Леклерк пригласил гостей в дом, говоря, что Тейт его совсем не уважает. А затем помпезно потребовал увеличить бюджет, на что остальные ответили неодобрительными возгласами. Потом Леклерк серьезно рассказывал о создании большого генератора, добавив:
— Большая мощность позволит производить самые разные виды оружия. Это очень интересно.
Бернхард сказала:
— Вы бы видели, как он постоянно сидит, уткнувшись в книги.
Тейт и Конвей оба вспыхнули в негодовании:
— Книги? Здесь?
Бернхард сказала виновато:
— Я привезла их сюда. Они ему нужны.
Не желая омрачать веселую атмосферу, Конвей мягко спросил:
— Это безопасно, Луис? Я имею в виду, что мы слышали о набегах кочевников. Твоя ферма — не замок. Ты сам знаешь. А как насчет красной книги? Надеюсь, ее здесь нет.
— Нет, конечно. Я прячу их, когда не пользуюсь. В своем бункере.
Тейт присвистнула:
— С черным порохом? Ну, ты даешь, Луис.
— Там они в безопасности. Я гарантирую.
Бернхард хотела разрядить обстановку:
— Они действительно очень хорошо спрятаны. И очень ему нужны. У Луиса есть несколько замечательных проектов. Не касающихся оружия, совершенно другие вещи.
Леклерк был рад, что Кейт сменила тему. Улыбнувшись, он сказал:
— Мое величайшее увлечение. И ее тоже часто посещают идеи.
— Мы не всегда соглашаемся друг с другом, — отозвалась Кейт. — У нас разные мнения по поводу того, что смог сделать Жрец Луны.
Леклерк жестом показал, что не понимает, о чем идет речь.
— Он вышел к побережью. Мы слышали сообщение о ветряных мельницах. Но из этого ничего не следует. Вероятно, он построил пилы с ременным приводом для леса, которые использует при изготовлении своих катапульт. Но это тоже ни о чем не говорит.
Бернхард спокойно продолжала:
— Я думаю, что он добывает водород.
— Что? — У Тейт вытянулось лицо.
— Мы знаем, что его Алтарь Луны работает на электричестве. Если он построил ветряные мельницы, то это надежный источник энергии. Он может расщеплять воду на кислород и водород с помощью электролиза. Собрав эти газы, он сможет сделать настоящие бомбы, способные разрушать стены. Я рада, что вы здесь в полной боевой готовности.
— Если, если, если, — возразил Леклерк. — Слишком много этих «если». Наши катапульты разметут его стенобои независимо от того, из чего те сделаны.
По пути назад в Олу Тейт спросила Конвея:
— Прошлой ночью что-то говорилось о Леклерке и Джалите?
— О ком? Ах да, девушка, которая сбежала от Скэнов. Нет ни одного неженатого мужчины, который бы ее не знал. Ее появление в Трех Территориях вызвало оживление среди Волков. Думаю, что глаза Эмсо масленеют всякий раз, когда она идет рядом, но никто не говорил, что то же происходит с Луисом. Ребята думают, что она принадлежит к старой Церкви. Она из племени Фор, и многие из них придерживаются этой веры. На вид такая скромница и сама невинность и прочно приклеилась к Ниле. И к настоятельнице Фиалок. Проводит время с Избранными и нашими друзьями. Они ее любят. Пожалуй, это все, что я могу о ней сказать.
— Все, кроме чего? — Фыркнув, Тейт засмеялась. — Ты рассказал все, но забыл назвать размер ее перчаток и предъявить выписку из карточки стоматолога.
Затем, ненавидя себя, она задала вопрос, на который боялась получить ответ:
— А о Налатане что-нибудь говорили? Почему он уехал? Он говорил с кем-либо, кроме Гэна?
— Я не слышал ни слова. Ты знаешь, как он умеет держать мысли при себе. Если подумать, в этом нет ничего удивительного. Ему нужно действовать, Доннаси. Он не городской житель. Мы все это знаем.
Больше они об этом не говорили. Тейт была благодарна Конвею за то, что он сказал «мы знаем», как тогда, когда она поцеловала Гэна за то, что ее проблемы он считал и своими. В то же время она проклинала Мэтта Конвея, своего лучшего друга, за искренность, которая ранила больнее, чем отъявленная ложь.
Может быть, он все же слышал что-то, чего не мог повторить ей? Или он просто хотел ее успокоить?