— Я пришёл за девушкой, — после минутной паузы наконец прорычал мужчина. — Из неё выйдет хорошая пара вожаку. Через две ночи полная луна, для обращения лучше времени не найти. Что скажешь, юная ведьма? Быть женой альфы — почёт, да и сила при тебе вся останется, приумножится.
Бледная как мел, Фелисия повернулась к Авандару и сглотнула. Без того большие глаза казались совсем огромными. Удержать рванувшегося Дэниала она не смогла: руки только скользнули по его груди. Первый удар мужчина пропустил, получил в челюсть, но устоял. Тут же оскалился и замахнулся в ответ: рыжая вскрикнула, бросилась к матери. Фел трясло, она зажмурилась, закрылась от всего этого, но ощущения всё равно пробивались сквозь кокон. Порой она ненавидела это своё умение: чувствовать. Порой ей хотелось забыться и смотреть на мир обычным человеком. Но вот новый образ рисовал чёткую картинку перед глазами, заставляя жмуриться еще сильнее. Ведьма каждый раз надеялась, что это поможет, прогонит, но каждый раз надежда разбивалась об острые камни и образ становился только ужаснее и чётче.
Не снег, буран. Он ревел, грозил страшной смертью и был яростен. Луна скрылась за облаками и в ночном лесу господствовала метель. Свистел ветер, заметал всё и вся, грозно трещали могучие деревья. А ветер выл, даже не собираясь стихать. Глухое рычание, шум — все это неимоверно давило на, и без того, расшатанные нервы последними событиями. В доме правила бал Тьма, едким туманом подползая к дочери Леса, и старалась заключить её в свои объятия.
— Довольно!
Голос, как гром среди ясного неба. Снега улеглись, заискрились под светом выступившей луны из-за облаков. Могучие кроны перестали трещать, только слегла покачивались.
И Лес зашумел злобно. Фелисия даже не сразу поняла — это её слова. Это её голос — зычный, а не звонкий, который весёлым ветром уносился в закатное небо горизонта.
— Ты пришёл к нам в дом, — Она сделала несколько уверенных шагов вперёд и остановилась в полуметре от оборотня. Обескураженный колдун молча уступил ей дорогу, удивлённо глядя на сестру. Боковым зрением девушка заметила, что у него подбит глаз и закипела с новой силой, — И смеешь что-то указывать?!
В зелёных кронах зашумел ураган. Рвал слабые листья прочь, грозил вырвать молодые осины с корнем. Свинцовые тучи скрыли небо.
— Я обещана не тебе! Забирай свою стаю и уходи этой же ночью. Иначе, клянусь Луной и Лесом, с болот сойдёт лед и все вы сгинете в них: от мала до велика. Верно моё слово, Авандар, если не послушаешь — так и будет!
Дверь распахнулась сама собой, пуская в дом холод. Тяжело дышащий оборотень прищурился.
— Ты знаешь, чего стоят такие клятвы, девочка?
— Получше твоего! - Ведьма вскинула руки, на уровень груди и меж наряжённых, тонких пальцев занялось пламя. Одних оно грело, других сжигало, третьим же делалось холоднее льда. - Уходи, коль шкура дорога!
— Я этого не оставлю, — Зарычал зверь, сверкая налившимися золотым светом глазами. - Кровь прольётся.
— Точно не её, - Дэниал, наконец вышедший из ступора, встал рядом с сестрой, слегла заслоняя её собой. - Если такова твоя воля: быть вражде. Проваливай.
Потом были слёзы. Потом уже не неё нахлынуло, нервы сдали, и девушка разрыдалась, уткнувшись брату в грудь. Он осторожно поглаживал её по волосам, с другой стороны обняла Флора. Губы кривились, ведьма глухо всхлипывала, иногда спина начинала дрожать и тогда девушка прерывисто выдыхала.
Она же хотела подружиться с ним. Узнать больше про его народ, взамен же — подарить частичку знаний своих. Ещё скупых, но таких для него важных. Ей нравилось смотреть в его глаза — такие добрые, жёлтые. Нравилось зарываться в его шерсть, гладить по голове между ушей — это умиротворяло.
— Ну зачем? — судорожно прошептала Фелисия, глотая слезы, — Зачем?
Аван казался хорошим. Таким... старым, добрым другом с которым интересно проводить время. Он смешно мотал головой и скалился, когда в порыве веселья ведьма швыряла в него охапку снега — руки потом неприятно покалывало, но всё равно... было хорошо. Спокойно, радостно. А сейчас придётся убить их всех, если оборотень не уберётся как можно дальше. Убить. Такое страшное слово. Девушка вздрогнула, поднимая полные слёз глаза на Флоренцию.
— Что я натворила?
И вновь она не узнавала своего голоса. Но сейчас он был жалобным, дрожащим и плескался в нём откровенный страх. Женщина только вздохнула, бормоча себе под нос что-то про неотёсанных дикарей с глупыми обычаями.