От усталости и недосыпа закрывались глаза. Решив хорошенько отдохнуть, я провалилась в глубокий сон.
***
Густой молочный туман окутал землю. Повсюду мелькали фигурки людей и тут же растворялись в белой дымке. Все они спешили куда-то, совершенно не замечая ничего вокруг. Их лица выражали абсолютное безразличие, а стеклянные глаза смотрели только вперед.
Так же как и люди неподалеку ездили машины и автобусы. Шумели моторы, орали сигналки, и бесчисленное количество голосов сливалось в единый шум. Место было это оживленным и чем-то напоминало автостанцию. Попытавшись сделать пару шагов, я чуть не столкнулась с женщиной в темном костюме. Она прошла мимо с невозмутимым видом, даже ни на секунду не остановившись.
Кто-то сзади прикоснулся к моему плечу, и я обернулась. Пустым немигающим взглядом на меня смотрел мужчина средних лет. Одет он был в черный костюм, похожий на тот, что надевают по случаю траура. Зрачки мужчины оставались неподвижны, на лице застыла неестественная улыбка.
– Вам нужно в этот автобус, – сказал он бесцветным голосом и указал направо.
Туда, где он показывал, стоял желтый автобус, похожий на те, что ездят за город на небольшие расстояния. Сзади на стекле числился номер 108. Пока я разглядывала средство передвижения, мужчина словно растворился.
Перед автобусом выстроилась очередь, человек десять. Двери открылись, запуская людей, и последней в салон зашла я. Водитель с каменным лицом безразлично взирал вдаль.
– Простите, – обратилась к водителю я, – куда направляется ваш автобус?
Мужчина медленно повернул голову и спросил:
– А куда вам нужно?
Маленькие черные зрачки его застыли.
– В село Каменка. Вы знаете, где это?
Водитель молча кивнул и перевел взгляд в сторону салона.
В самом конце автобуса у окна для меня нашлось место. Двери закрылись, автобус тронулся и поехал в неизвестном направление, рассекая морок.
Какое-то время я смотрела на улицу, укрытую молочным туманом. Не знаю, сколько прошло времени с момента отправления, но вдруг автобус остановился, и водитель громко сообщил:
– Каменка.
Никто не двинулся. Я встала и не спеша прошла по салону. Перед тем как выйти, я обернулась и увидела, что все пассажиры сидят с закрытыми глазами. От этого зрелища стало жутко. Водитель терпеливо ждал моего выхода.
– Куда вы их везете? – спросила я.
Водитель улыбнулся. Он снова не спеша повернул голову и взглянул на меня исподлобья. Зрачки мужчины сузились так, что посреди бесцветных радужек наблюдались лишь крохотные черные точки.
Испугавшись, я быстро выбежала на улицу, и через секунду автобус бесследно растворился, будто его и не было вовсе.
Совершенно не ведая, куда идти дальше, я ступила вперед, вытягивая руки перед собой. Густой туман обволакивал кожу, оставляя на ней капельки воды. В округе повисла необычная тишина, сопровождаемая еле слышным гулом, похожим на завывание ветра. Впереди мелькнул чей-то силуэт и тут же исчез.
– Кто здесь? – тихо спросила я и сделала еще несколько шагов вперед.
Вдруг руки мои уперлись обо что-то твердое. Прямо над головой пролетел ворон. Он расправил крылья, несколько раз взмахнув ими в воздухе и громко каркнул. Туман, как по волшебству, рассеялся, и я увидела высокие деревянные ворота, которые, кажется, мне уже снились.
Позади меня тянулась длинная улица, по обеим сторонам которой стояли небольшие избы. Все они, сгрудившись в плотные ряды, казались беспощадными пустыми стражниками дома за воротами.
Слегка надавливая руками, я приоткрыла ворота и вошла внутрь. Впереди возвысился старинный особняк. Большие окна с резными досками и открытыми расписными ставнями зияли зловещей темнотой. Дерево, из которого построили дом, потрескалось, и из каждой трещины сочилась черная густая жидкость. Она стекала на землю и неспешно сливалась у главной дорожки.
Серое грозовое небо повисло над землей. Некогда розовые бутоны шиповника иссохли и печально опустили мертвые лепестки. Деревья, кусты и цветы завяли, не дождавшись осени. И не по-летнему холодный ветер срывал желтые листья, унося их вдаль. Все вокруг дышало смертью, и только внутри дома таилось создание, прочно укоренившееся в этой проклятой местности.
В воздухе растворилось отчаяние куда ужаснее, чем чувства, схожие с ним. Оно было тихим звуком, нашептывающим случайному путнику о том, что впереди его ждут бесконечные муки; оно было пылью, оседающей на коже, оставляющей на ней незаживающие рубцы или мыслью, проникающей в голову и разрушающей все светлые воспоминания.