Тридцать лет назад, самого Три сотни седьмого, двенадцатилетнего ребенка попавшего в рабство к еретикам, освобождали воины святого триумвирата. Его, Алекса, когда-то святая церковь спасла от того же бесчестия, коим подвергаются дети в гаремах… А это святой! Тысяча детей! О Боги, как же немыслимо о таком узнать.
А солгала ли ведьма?! Нет! Три сотни седьмой отчего-то совершенно не сомневался в том, что все, абсолютно все, что она не говорила здесь, даже не правда. Так как правда для всех своя и ведет себя, как та шлюха, что старается угодить каждому! Истина! Вот, о чем говорила тварь! Истина, незыблемая и нерушимая, перед коей равны все и нет никого среди равных ниже или выше. Она просто говорила, что знала, не обвиняя и не оправдывая! Как уста вечно терпеливого времени, тварь открывала правду. Да даже скорей нет, не открывала, она просто, слегка потянула за край занавеси и позволила на один миг, взглянуть в бездну того, что она знает, и того с чем живет каждый день!
- Пять сотен девятый, - Алекс поднялся с камня и поймал взгляд побратима, тот не глядел в переносицу, это уже много значит, он смотрел Три сотни седьмому именно в глаза, а следовательно, хотел получить ответ. – Иногда… Под одной личиной, удобной все и тебе, скрывается другая, - Не отводя глаз, смотря прямо и уверенно произнес Алекс. – Я свершил казнь, так, как посчитал это единственным, справедливым решением, Алекс умолк, Пять сотен девятый продолжал молчать. – Я не могу вернуться в триумвират, но и не могу разрешить это вам, - Алекс посчитал, что сказал более, чем достаточно и опустил руку на рукоять меча, давая тем самым понять побратиму то, что считает себя правым и если его воины посчитают иначе, то он готов встретить смерть.
Пять сотен девятый почти с минуту стоял неподвижно, и воины звезды подчиняясь незримому наитию единства и единения внутри звезд, точно так же стояли замерев камнем, то что сказал их командир, слышал каждый.
- Лэр, - Пять сотен девятый вскинул опущенную голову и уверенно взглянул в лицо Алекса. – Позже, вы нам объясните? – Алекс лишь кивнул в ответ, а Пять сотен девятый, чуть помедлив, улыбнулся и произнес:
- Четыре звезды… - он поднял руку и поскреб латной перчаткой лоб. Чужих патриархатов вои и четверо святых Отцов!? Хм… Чтож Лэр, значит предстоит выяснить, чья звезда лучшая… Командуй нами Лэр!
Через несколько минут Три сотни седьмой оказался разоружен и связан, его личная звезда окружила его и повела к лесу.
***
Автор приостановил выкладку новых эпизодов