— Да, что ты говоришь?! — улыбнулась Светлана. — А выписку она тебе подробную для меня передала?
— Да, да, вот она, — ответила Ирина, передавая ей папку со стопкой бумажек, — вот вся моя история там.
— Давай, я всё прочитаю, а ты вот чаю пока попей травяного.
Светлана положила папку на стол, заварила для приятельницы специальных травок и наказала всё выпить, а сама углубилась в чтение, не забывая поглаживать Иринину ладонь. Ирину сначала это очень смущало, но потом она почувствовала такое тепло и умиротворение, что даже задремала.
— Ирина, Ирина, проснись. — Тронула женщину за плечо Света.
— Ой, я что, уснула тут у тебя? — Ирина подняла голову со стола и с удивлением отметила, что впервые за годы болезни она проснулась не от прострела. Да и вообще голове как-то легче стало.
— Да, ты немного подремала, пока я твои бумаги изучала да план лечения для тебя писала, — улыбнулась Света.
— Ты это, извини меня, я не специально, — стала оправдываться Ирина. — Я ведь так хорошо, как у тебя сейчас, уже давно не спала.
— Да ничего страшного. Знаешь, как говорят: «Сон – лучшее лекарство». Так вот, это чистая правда. Я вот тут тебе расписала, какие травки попить надо, да таблетки вот эти обязательно купи. Неделю пей всё, а потом ко мне на приём. Вот тебе талончик. А сейчас я тебе лица мазью специальной помажу, она без цвета и запаха, так что никто и не заметит.
— Да, Свет, мое перекошенное лицо никакая мазь не испортит, — хмыкнула Ирина, и только тут заметила, что ей легче стало и говорить, и улыбаться.
Женщина тут же полезла в сумочку за зеркалом.
— Вот это да! Ё-мое! — воскликнула она, разглядывая своё почти прежнее лицо. Нет, конечно, угол рта ещё был скошен, но уже не так выражено и щека немного подтянулась, и глаз выправился. — Ты и впрямь волшебница, Светка! Что ты мне в чай подмешала?
— Это травки всё, Ирина, травки. Будешь их дальше пить, совсем выздоровеешь, — устало улыбнулась Света, — а теперь езжай домой, да делай всё, как я сказала. Жду тебя через неделю.
Проводив Ирину, Светлана хотела было позвать следующего пациента, но вдруг душу охватила такая щемящая тоска, что женщине пришлось присесть на диванчик, чтобы прийти в себя. Но усидеть спокойно на одном месте Света не смогла, тогда она встала и открыла окно, чтобы впустить в помещение немного свежего воздуха и отдышаться.
«Что же это со мной такое твориться?» — подумала Светлана. — «Может с домашними что-то случилось? Или случиться? Что же мне теперь делать?»
И тут Светлане вдруг померещился в лёгком ветерке голос Степаниды.
— Ничего не делать, просто ждать. Ты сразу узнаешь его, когда придёт время.
Порыв ветра распахнул оконные рамки шире. И Светлану вдруг охватил такой жуткий страх. Она вся съежилась и присела на пол.
— Светлана Анатольевна, — заглянула в кабинет медсестра, спугнув наваждение. — Светлана Анатольевна, там в очереди волнуются. Вы будете продолжать приём?
— Да, да, конечно, — ответила Света, поднимаясь с пола и поправляя одежду. Жуть отступила, но находилась где-то рядом.
Глава 21.
Мальчик стоял в углу, он уже привык стоять в углу каждый день после тихого часа.
— Заика снова напрудил в кроватку, — кричали пробегающие мимо него дети.
— Сколько уже можно, — ворчала нянечка, застирывая бельишко и сердито поглядывая из санузла на Ванечку. — И чего ж твои родители то ничего не делают?! Уж, устала я за тобой простыни стирать! Слышишь? В следующий раз сам стирать будешь.
***
Нянечка была старой со скрюченными руками и горбатым носом. Работала она в садике с самого основания и была желчной и дотошной до всего. Сама заведующая боялась её замечаний, всегда справедливых, надо сказать, боялась, но и жалела, знала, что у Ильиничны сын лежачий, инвалид.
Вот и не может Ильинична работу бросить в своём уже более чем почтенном возрасте. Она сыну на интернат нормальный частный деньги копит, что бы после её смерти тот жил в нормальных условиях.
Артёма, сына Ильиничны, жалко очень. Помнит заведующая его красивым молодым парнем, студентом Пожарно-спасательного колледжа. На практику их с другими ребятами устроили в пожарную часть, вот там-то во время пожара Артем и вытолкнул мальчонку из разрушающегося дома, а сам выскочить не успел. Так и лежит с тех пор дома, медалью за храбрость наградили, а денег дать забыли. Тянет его Ильинична из последних сил.