— А почему ты маме на бабушку не пожаловался? — спросила Оксана, обнимая мужа.
— Я говорил, но она меня не слушала. А папа вообще от меня отмахнулся, сказал, что я придумываю всё.
— Бедный ты мой, бедный, — прошептала молодая женщина, осыпая мужа поцелуями.
И супруги плавно переместились в горизонтальную плоскость.
Гораздо позже, уже почти засыпая в объятьях мужа, Оксана прошептала:
— А старушку ту все-таки найти надо.
— Да померла она уже, наверное, — пробурчал в полудреме Артём.
— Всё равно, надо о ней разузнать, — прошептала Оксана, и с этой мыслью уснула.
Разбудил их громкий крик.
— Мама! — кричал Ваня. — Мамочка! Помогите!
Оксана и Артём бросились в детскую. В небольшой комнатке светил тусклый светильник, в уютной кроватке метался их сынишка. Глаза его были открыты, но смотрели в никуда. Простыня под ним была мокрой.
Ребенок орал:
— Помогите!
— Сынок, проснись, — Оксана стала теребить мальчика, — Ванечка, ты дома, проснись, мой хороший.
Она взяла его на руки, а Артём тем временем перестелил постель. Осталось только штанишки поменять.
Ванечка выгибался дугой и вырывался из Оксаниных объятий.
— Ванечка, проснись, — теребила она ребенка.
Артём принес холодной воды, смочил сыну лобик и губы, и Ванечка обмяк. Взгляд его стал осмысленным, он разглядел родителей и расплакался.
— Баба Яга! За мной гналась Баба Яга, — рыдал он, — я так испугался.
Оксана серьёзно посмотрела на Артёма. А потом, когда они переодели сынишку, уложили его в сухую постель и дождались, когда он уснёт, Оксана спросила Артёма:
— И кто его Бабой Ягой пугает? Хотелось бы мне знать.
— Мне тоже это очень интересно! — ответил Артем.
И это действительно был занятный вопрос, потому что жили молодые от бабушек-дедушек далеко, навещали их редко, и не было ни одного раза, когда Ванечка остался бы с кем-то из них наедине.
***
— Не приехали, — проговорила сама себе Степанида, — эх, не приехали, а чую я, что страх до конца-то мне выгнать с этого мальчонки не удалось. Эко, он орал-то, как одержимый, когда я заговоры да молитвы над ним читала.
С самого утра в тот день Степанида ждала женщину с мальчиком, даже до церкви на заутреню не пошла, но они не появились.
— Вот дура-баба не привезла пацаненка, а ведь ещё одного разика хватило бы, —сердилась знахарка, — и что же мне теперь с его страхом делать-то? Ведь так просто он не отвяжется. А значит и мне покоя не будет.
Глава 3.
А потом Степанида заболела. Она резко осунулась, как-то посерела и ослабла. Даже до церкви дойти уже не могла.
По дому помочь да накормить к ней прибегала соседка Катя, жалела она старуху очень и обязанной себя считала: та сына ей выходила, когда врачи уже рукой махнули.
***
Зашла Степанида к Катерине как-то раз за солью да увидела лысого тощего Вовку и говорит:
— Чего ж ты ко мне сразу не пришла-то? Ребятенка запустили, ох запустили, но спасти, отмолить ещё можно.
— Как отмолить? — Катя ухватилась за слова старухи, как утопающий хватается за соломинку.
— Приходи завтра ко мне, как только рассветет, да мальчонку приноси, начнем лечиться, сама все увидишь, — проговорила Степанида и ушла.
— Не сметь сына к ведьме таскать, — пытался запретить Кате муж.
Но она так на него посмотрела, что спорить у мужчины охота пропала, и он уже другим тоном добавил:
— Ну что же, может это наша последняя надежда, сходи, попробуй. Хуже, думаю, уже не будет.
Назавтра, не успело солнце ещё первые лучи выпустить, Катя с Вовкой на руках стояла у Степаниды на крыльце.
«Может и правда, зря я сына сюда принесла, — думалось ей, — прости меня, Господи, ну, не могу я этот последний шанс не использовать».
Тут дверь открылась, и до Кати донесся голос Степаниды:
— Чего стоишь на пороге, проходи, коль решилась.