— Ну а спасатель-то тут причём? — спросил Михаил, зевая.
— Он как-то связан с этим мальчиком. Может быть, если его не вылечить, то болезнь к мальчику вернётся, — тихо проговорила Света, но Михаил её уже не слышал, он крепко спал.
— Не усну, не усну, — проворчала женщина, устраиваясь рядом. — Как бы теперь саму себя усыпить?
Но, не успела её голова коснуться подушки, как сон навалился сам. Лёгкий, приятный, он унёс Светлану в то беззаботное время, когда жива была её мама.
«Ты у меня самая любимая, девочка, — шептала мама, поглаживая свою Светочку по голове, — самая любимая!»
***
— Опять я Светку упустил, мать, — Вовчик ходил из угла в угол, размахивая руками и колотя стены. От каждого удара у Катерины душа уходила в пятки. Ох, если бы был жив Петр, не так бы ей страшно было. Хоть и был отец для Володи, что пустое место, но всё же вдвоём им было спокойнее. Петенька её всегда поддерживал.
— Да уж выкинул бы ты её окаянную из головы, сынок, — пролепетала Катерина.
Она видела, что сын перевозбуждён, а значит сейчас будет требовать выпивки, а потом снова в запой уйдёт, будет за ней с топором бегать, из дома не выпустит. Хитрый стал, все ключи у неё отбирает, двери закроет, потом обойдёт – все окна проверит, и только тогда пить садится. Как-то ей удалось выскочить из дому. Соседка её увидала, да полицию и психбригаду вызвала.
Ох, как это Володеньке не понравилось. Как сыночек тогда ругался, шибко матерился на неё, на горемычную. А когда выписали его из психбольницы, так он с ней месяц не разговаривал, сидел тихонечко в своей комнате, даже к еде иногда мог весь день не притронуться. Таблетками прописанными в неё кидался. Потом отошёл немного, выходить стал, то пирожков попросит испечь, то борща наварить. А ей-то Катерине не в тягость. Она для любимого сыночка на всё готова. Один он у неё из родных остался.
— Как выкинуть, мать? Как её из головы выкинуть? — заорал Владимир. — Вот она у меня где занозой сидит.
Он стукнул себя по груди кулаком в районе сердца.
— Я ведь любил её, мать, а она со Степанидой этой твоей снюхалась! Я не пускал её, а она не слушалась меня. Лучше бы она померла тогда, я бы её похоронил и не мучился. Ан нет, живёт ведь где-то с…
— Вот и пусть себе живёт, — начала было Катя.
— Как это живёт? Ты о чём вообще, мать? — Вовка аж слюной подавился от возмущения. – Как это живёт? Она же ведьма! Раньше таких, как она, на кострах сжигали. А ты – пусть живёт! Нет, я её всё равно найду!
Владимир остановился и сел за стол.
— Найдёшь, сынок, конечно найдёшь, — залебезила Катерина. — А я тебе пока борща налью с пампушками, как ты любишь. А потом чайку с тобой попьём с крендельками. Я свежие сегодня у Петровича купила.
— У Петровича? Ты купила крендельки у Петровича? Я же запретил тебе хоть что-то у него покупать! — Вовчик ударил кулаком по столу.
— Так, где же ещё мне продукты брать, сынок? — тихонько спросила Катерина. — У нас ведь в Заречном больше нет других магазинов.
— Не знаю я, где тебе продукты брать! Но к Петровичу ходить не смей! — Вовчик ещё раз стукнул кулаком по столу и спросил. — Ты меня поняла?
— Поняла, сынок, поняла, — закивала головой Катерина.
— А теперь самогонку неси, — скомандовал сын. — И борща мне всё-таки налей. Что-то проголодался я. Но кренделей твоих отравленных я не буду есть!
— Почему отравленных? — спросила Катерина, расставляя тарелки на столе в надежде, хоть немного потянуть время.
— По кочану и по капусте! — злобно выкрикнул мужчина. — Чего ты тут трешься около стола? Я же сказал: самогон мне неси!
— А как же борщ, сынок? С пампушками? Как ты любишь? Сам же сказал, что проголодался.
— Я передумал! — заорал Вовчик. — Передумал! Имею я право передумать?! Тащи самогон, я сказал!
— Несу, сынок, несу, — пролепетала Катерина, понимая, что сегодня ей спокойной ночки не видать, как своих ушей. Ещё не известно, на сколько дней все это затянется. А она ведь уже немолода, хочется пожить спокойно. Но спокойно ей жилось только когда Вовчик находился на лечении в психбольнице.
«Светлана - змеючка подколодная! — думала Катерина, спускаясь за самогонкой в погреб, — своими руками бы удавила, попадись ты мне. Сгубила сыночка мне!»