Несмотря на это утешительное предположение, Ола довела проверку до конца. Никаких признаков того, что она стала жертвой наведенного колдовства, и заклятые Изабеллой обережные бусы в полном порядке. Значит, словила . В первый раз. До сих пор не удавалось, сколько ни пробовала.
И до чего же хорошо, что она – это она, Олимпия Павлихина, Ола, лесная колдунья-ученица с Манары, а не та неизвестная бизнес-леди, которая смотрит на окружающий мир как будто сквозь грязное стекло, да еще удивляется, почему этот мир – такое паршивое местечко!
Спустя полчаса она в видавшем виды спасательном жилете сидела на корме прогулочной лодки. Мерно скрипели уключины, гребец помалкивал. Ола сразу предупредила здешнего лодочника, чтобы к ней не лезли знакомиться: «если что, сглажу». «Да у нас ребята культурные!» – горячо возразил тот, но парню на всякий случай что-то шепнул.
Кого и почему она «считала»? Начала перебирать чужие ощущения, накрывшие ее на набережной – уже как сторонний наблюдатель, не отождествляя себя с ней .
Похоже, у нее куча денег, но ни минуты свободного времени, мужчины нет, есть ребенок, она определенно перфекционистка, и жизнь для нее сплошная каторга, с утра до полуночи она работает, измучена хроническим недосыпом, ее цель – быть независимой, первой среди лучших, люди ее раздражают, Лес ее интересует исключительно как источник древесины.
Когда-то – еще на другой Земле, которую здесь называют Изначальной – Ола думала: хорошо тем, у кого много денег, было бы у меня тоже много денег, это в жизни главное, остальное приложится. Может, сейчас она для того и словила ее мироощущение, чтобы осознать ошибочность своих тогдашних представлений?
Лодка удалилась от берега: с обеих сторон переливчатая сизая вода, наверху облака, Сереброна сверкает, как будто и впрямь облита серебром. Спереди на них медленно наплывал большой мост, в глазах рябило от блеска…
Должно быть, Ола на несколько секунд отключилась. Не уснула, но восприятие этой смутной картинки было похоже на сновидение. Неглубокий заросший овраг с кучей мусора. Кто-то выкинул тряпье: сверху вязаный серый плед или, может, большая кофта, из-под нее выглядывает краешек чего-то грязно-белого, рядом валяются замызганные сапоги, замшевые, на шпильках. Над оврагом кружит, словно в раздумье, мохнатый черный клубок – шмыргаль-трупоед, а вот и еще пара-тройка, так мельтешат, что их не сосчитаешь.
Уже очнувшись, но продолжая мысленно удерживать эту картинку, Ола всмотрелась : то, что она приняла за пучок жухлой травы – на самом деле свалявшиеся светло-русые волосы, и сапоги лежат не просто так, а надеты на ноги. Там человек. Женщина. Труп еще не остыл, раз шмыргали до сих пор не приступили к трапезе: они различают живое и мертвое, реагируя на запахи, слабые электромагнитные импульсы, звуки в недоступном людям диапазоне и температуру потенциальной еды – все это Ола знала из учебника.
На мгновение ей стало муторно, и она вцепилась здоровой рукой в борт лодки, чуть не занозив палец. Валеас прислал поздравительную открытку? «Не вернешься домой – сдохнешь»? Холодный ком в животе, и ладони вспотели. Он ведь из тех, кто угрожает, только если готов исполнить свою угрозу.
– Вас укачало? – спросил гребец. – Плывем обратно?
– Да, – хрипло согласилась Ола.
И лишь потом до нее дошло: волосы-то чужие. Во-первых, длинные – пусть не по-настоящему длинные, как у лучших представителей семейки Мерсмон, но все равно ниже плеч. Во-вторых, оттенок другой. Вдобавок представить себе, чтоб Ола пошла ковылять по Лесу в сапогах на шпильках, можно только обкурившись в хлам. А овраг этот в Лесу, тут никаких сомнений.
Это не я. Но я могу это предотвратить.
Не предположение, а точное знание: она может повлиять на развитие ситуации. У магов такое бывает, но с ней это впервые. Она расскажет об этом Изабелле и Текусе, когда вернется домой, а сейчас хорошо бы понять, кому она должна доходчиво объяснить, что не надо гулять по Лесу на шпильках, не то можно сверзиться в овраг и сломать себе шею.
Больше ничего не открылось, хотя Ола очень рассчитывала на дополнительное озарение.
«Может, я должна узнать идиотку по одежке?»
Всю дорогу до гостиницы она смотрела на встречных женщин, ни одной не пропустила, но вязаного серого джемпера (кофты, свитера), короткой белой юбки и высоких модельных сапог ни на ком не увидела.
«И давайте в этот раз без «Бестмегаломаркета»! – подумала она, сдергивая с кровати вытертое гобеленовое покрывало. – Хватит с меня на сегодня всякой фигни».