Ола имела представление о том, какие журнальчики могли бы заинтересовать Валеаса в школьные годы, и понимающе кивнула.
– Я вчера как раз проходила мимо магазина, где можно заказать встроенную мебель Грофус. Мне тоже понравилось. Но модель у них на фото – полный отстой.
Буклет так и лежал в заднем кармане, она вытащила его и протянула хозяйке.
– Ох, как измялся… – пробормотала та с неодобрением.
Главное, перевести разговор на другую тему. Сильные колдуны-менталисты чувствуют, когда им перемывают кости, лучше не нарываться.
– Сейчас мы тебе поможем, – в руках у колдуньи буклет разгладился и засиял нетронутым глянцем. – Разве можно было тебя комкать…
– Прости меня, вещица бедненькая, – лицемерно подхватила Ола. – Я не нарочно, так получилось… – и добавила, обращаясь к собеседнице: – Ну и жуткая у них модель. Имиджуха такая, что даже у шлагбаума упадет. Интересно, кто еще приходил к ним на кастинг, если выбрали эту?
– Так это не модель, это же сама Анита Грофус! Владелица и генеральный директор мебельной компании. Красивая… – Лепатра завистливо вздохнула. – Вот и снялась для рекламы, кто ж ей запретит? Хорошо быть красивой.
– Мороженая рыба, хоть в Зимние Властительницы баллотируйся.
– Баллотироваться она не сможет, у нее внебрачный ребенок. Весной-летом нравы свободные, так у нас заведено, и Анита Грофус нагуляла себе летнюю дочку, но к Зимнему Трону ей теперь дорога закрыта. В списки претенденток таких не включают, даже на первом этапе, когда кто угодно может заплатить пошлину и выставить свою кандидатуру.
– Вообще кто угодно?
– Если ты не из магов и соответствуешь требованиям времени года. Нам-то с тобой всяко не светит.
Пока разговаривали, хозяйка включила электрический чайник, достала печенье и конфеты. Ола добавила к застолью свою лепту – коробку с пирожными.
За чаем она рассказала о вчерашнем приключении на набережной Сереброны. Лепатра не усмотрела в этом ничего из ряда вон выходящего:
– Это со всеми бывает, я хочу сказать – со всеми магами, и с лесными, и с классическими. Женщина, которую ты «словила», могла пройти мимо тебя или проехать в машине, или ты прошла мимо кафе, где она в это время сидела. И если вы с ней не столкнулись нос к носу, никто не требует, чтобы ты ее искала.
– У меня было однозначное впечатление, что я могу ее спасти, если… Не знаю, что это за «если».
– Тогда, значит, еще встретитесь. Может, в своем Лесу на нее, заплутавшую, набредешь. Но чтобы кого-то понесло в Лес на каблучищах, это надо последнюю голову потерять.
– Может, она поедет с караваном и отойдет во время стоянки?
– Так пассажирам запрещено отлучаться в Лес. Трансматериковая каждому дает правила почитать, под расписку. Там за этим следят, не выпускают. И в тех правилах есть отдельным пунктом, что пассажирки должны носить удобную обувь на невысоком каблуке. Я знаю, ездила летом на Кордею. И в кусты по нужде на стоянках никто не бегает, все пользуются туалетами в фургонах – они или открываются внизу, или туда контейнеры ставят, а потом из них выкидывают. Там и смыв есть, трассы проходят мимо рек, чтобы можно было воду в баки закачивать. А то в вашем Лесу присядешь под кустиком, и тебе сразу что-нибудь в задницу вцепится.
– Мне не вцепится, – возразила Ола, взяв засахаренную печеньку в виде звезды.
– Так то тебе! Ты же лесная, а для кого-нибудь другого это дело рисковое, поэтому не разрешается.
– Может, она поехала с караваном… То есть, еще поедет и нарушит эти самые правила?
– Все может быть. То, что ты «словила» – это не будущее наверняка, а возможность, которая то ли осуществится, то ли нет.