После завтрака с Кьярой Коваль (две другие кузины то ли жили не здесь, то ли их не было дома) она вызвала такси и отправилась к Лепатре. Дождь уже не лупил по крышам, навесам и тротуарам, а вяло накрапывал, в лужах плавали размокшие конфетти. Кьяра, по-своему истолковав причину ее мрачного настроения, утешала, что «Николай еще приедет», и на прощанье дала апельсин, который Ола съела прямо в машине, очистив левой рукой – хорошо, что кожура была податливая.
Николай тут не причем. Он бродяга, авантюрист, вечный странник, для таких, как он, светит на юге зеленая путеводная звезда, по которой выверяют курс штурманы караванов. Ола с самого начала понимала, с кем связалась, да она и сама с той же планеты. Если ты попала в сказку, лучше быть ведьмой, чем принцессой. Принцесса – это ценный приз, который то присваивают, то спасают, то кому-нибудь с помпой вручают, а ведьма сама по себе.
Главная ее беда – «Бестмегаломаркет». Попадая туда каждую ночь, она как будто лишается рассудка. Вернее, ее рассудок залипает в одном-единственном непродолжительном отрезке прошедшего времени, и все, что было до или после, как будто исчезает. Кажется, что «времени нет». Всего-то и нужно – находясь там , понять, что оно есть, и в прошлом, и в будущем, и в давно изменившемся настоящем… Отхори – Страна Снов и Кошмаров, вот она и застряла в своем кошмаре, слепила из него целый торговый центр, в котором восемнадцать этажей плюс три подземных уровня, шесть парковок, около двух сотен магазинов, кафетериев, сервисных предприятий, салонов различного профиля… В общем, есть, чем гордиться. Другой вопрос, как ей теперь с этим разобраться.
На Стрекозиной улице перед особняком Мерсмонов сверкали под дождем лимузины – белые, черные, синие, красные. Проходя мимо, Ола заметила, что все они с боков поцарапаны.
Входная дверь была не заперта. В прихожей дожидалось хозяйку несколько посетителей, кое-как втиснувшихся меж «бедных вещичек»: серьезные мужчины с деловито-озабоченными лицами. Один рванулся заступить ей дорогу и чуть не развалил пирамиду из тумбочки, пуфика и двух корзин.
– У нас очередь!
– Я не тачку лечить, я в гости, – огрызнулась Ола, протискиваясь мимо него к арке, за которой уходил вглубь дома темноватый коридор, такой же захламленный. – Надо было с парковки выезжать аккуратней!
Сумку с платьем, кринолином и остальными бальными принадлежностями она взгромоздила на садовый умывальник, сиявший из угла начищенным медным шнобелем. Поставила прямо на головы сидевшим в раковине плюшевым мишкам – больше некуда.
Лепатра только что встала, варила кофе на кухне. Бледная, заспанная, растрепанная. На ней был длинный розовый пеньюар в рюшах – то ли от кутюр, то ли спасенный из сэконд хэнда.
– Что-то ты нерадостная, – заметила она, глянув на Олу.
– Мне сейчас какой-то урод у тебя в прихожей нахамил. И если бы мы с тобой встретились этой ночью в «Бестмегаломаркете», я бы опять не поздоровалась.
– Ладно, давай-ка рассказывай, – колдунья беспечно устроилась на табурете спиной к плите с джезвой.
– Кофе не убежит?
– У меня не убежит, плитушка-лапушка сама позаботится.
Выслушав Олу, она сказала:
– Мне и добавить нечего – все так и есть, как ты говоришь. Это твой собственный кошмар, который тебя не отпускает. Если тебя оттуда выведет кто-то другой, это тебе, как ведьме, будет неполезно, потому и Текуса с Белкой помогать не стали.
– Все так безнадежно? И ничего нельзя сделать, пока на меня не снизойдет просветление?
– Есть одно зелье. Редкое очень, но у меня есть, у меня много чего есть. Те, кому я лечу больные вещички, разной всячины в благодарность натащили. Поделюсь, если сама никак не справишься. Во дворец поедем вечерком, а пока идем-ка в мою библиотеку, подскажу тебе, что почитать.
Библиотека у нее была под стать всему остальному: книги не только в старых застекленных шкафах и на стеллажах из мореного дуба, но еще и стопками на подоконниках, на столах, на полу. Нужную литературу Клеопатра нашла в два счета – «сами отозвались, они ведь тоже в некотором роде вещички».
По дороге на бал взвинченная и сосредоточенная Ола думала то о своем кошмаре, то о Валеасе, который вряд ли просто так от нее отстанет, но потом, в гобеленовой кабине-шкатулке, подмигнув нарядному отражению, решила на все забить и праздновать Новый год.