Уплетая из банок гречку с тушенкой, Бенедикт и Виолетта обсуждали вопрос о том, когда у Клауса Риббера появились признаки «звездеца». По всему выходило, что давно, а рвануло только сейчас, и хорошо, что он попал в зону внимания еще на первой жертве…
– А вы уверены, что это первая жертва? – обронил командир спасателей.
Маги переглянулись и призадумались. Ола молча пила крепкий сладкий чай, заваренный прямо в котелке, и наслаждалась тем, что может держать нагретую кружку обеими руками. Лучший целитель Дубавы, доехавший вместе с отрядом до Восточных береговых ворот, всю дорогу лечил ей руку, так что на пропускном пункте она выкинула гипсовую повязку в контейнер с мусором.
Ола подозревала, что у целителя все получилось так замечательно, потому что подарок серой шаманки уже выполнил свое предназначение.
Виолетта с Бенедиктом отсели в сторонку, продолжая беседу вполголоса, а Федоров разлил по кружкам остатки чая и спросил:
– Знаешь, что такое в нашей работе настоящий звездец, чтобы не выразиться грубее?
В Лесу они сразу перешли на «ты».
– Случай Риббера? Когда рвет крышу у сильного мага с манией величия и активной, типа того, жизненной позицией…
– Не, это еще не самое худшее. Подскажу: когда гоняешься по Лесу за отморозком вроде Риббера, который заложника с собой таскает – кто твой главный противник?
Вопросик с подвохом, это она почувствовала сразу.
– Дай подумать. Ты имеешь в виду кесу, которые могут убить и тех, и других?
– Предположим, кесу рядом нет, в радиусе до сотни километров.
– Крупные хищники? Всякие ядовитые твари? Я бы все-таки поставила на отморозка.
– Никого не забыла?
– Хочешь сказать, что ты сам себе противник, если в чем-то накосячишь?
– Другие варианты? – прищурился капитан спасателей.
– Если окажется, что заложник заодно с преступником, и с их стороны это блеф?
– Уже теплее, но не то.
Ола еще некоторое время ломала голову, потом сдалась:
– Ну, тогда не знаю, кем должен быть заложник, чтоб оказаться главным противником спасателя… Психом? Истеричкой? Мудаком с потреблядским синдромом, который везде качает права?
– Любого из них можно образумить, в этом деле мы ученые. Но если у заложника стокгольмский синдром – тут тебе полный звездец, хуже не бывает. Он тогда будет против тебя заодно с преступником, и попробуй его перетянуть на свою сторону. С отморозком разговор короткий, есть угроза – стреляй на поражение, а этого гада с синдромом ты должен спасти, доставить на остров, сдать психологам. Такая, скажу я тебе, морока. Вот честно, врагу не пожелаю.
– Угу, – согласилась Ола. – Зато у спасательного отряда численное преимущество перед депрессивным заложником.
– Только это и радует. А ты прикинь, если б один на один, тогда хоть стреляйся. Однажды мой товарищ так вляпался, ну, сложилось оно так, до сих пор вспоминает и вздрагивает. Хотя здоровый мужик вроде меня, было дело, от медвераха ножом и рогатиной отбился.
На ночлег спасатели устроились в пропахших репеллентами компактных палатках, а Ола забралась в спальный мешок у подножия громадного дерева с норой под корнями – может, даже не одной. Обитатели норы ничего доброго от людей не ждали и не высовывались. Рядом с Олой стукнула о землю шишка, свалившаяся оттуда, где сплошные ветки и туман. На шишке сидел кто-то с длинными слюдяными крыльями, блеснувшими в свете костра. Заложив круг над лагерем, он одурел от репеллентов и полетел прочь, вихляясь из стороны в сторону. Порой негромко переговаривались часовые. В конце концов девушка задремала, и от беготни по «Бестмегаломаркету» ее спас капитан Федоров, рявкнувший: «Подъем!»
Зелье для Отхори, которым поделилась Лепатра, она взяла с собой, но решила приберечь на потом.
Моста на месте не было. С обрыва свисали покореженные стальные тросы и остатки горелых веревок с обугленными дощечками.
Внизу мчалась Тайва, приплясывая на порогах. Кое-где из венчиков бурлящей пены торчали скользкие каменные клыки.
Берега вздымались слоистыми изжелта-бурыми кручами, поверху сплошным гребнем тянулся смешанный лес.
Виолетта и Бенедикт настороженно озирались, как будто опасались засады, хотя Ола могла бы поручиться, что в окрестных кустах никого нет, кроме всякой мелочи. Уже собиралась сказать об этом, но тут Бенедикт по-киношному выхватил пистолет и навскидку сбил сидевшую на ветке зверушку. Ола только моргнуть успела. И моргнула во второй раз, когда зверушка, не долетев до земли, истаяла в воздухе призрачной кляксой. Соглядатай , оставленный Риббером.