– Я знаю.
Ну да, наверняка еще после второй ночи в Осеннем дворце навела справки.
Длинная ссадина на скуле – темная корка запекшейся крови вперемешку с грязью, на губах трещины. В расстегнутом вороте куртки поверх замызганного трикотажа тускло сияет в утреннем свете то ли платиновое, то ли серебряное ожерелье с бирюзой.
Ола протянула ей завернутый в фольгу квадратик «Долгохода»:
– Это вроде жевательной конфеты. Не отрава – видишь, я тоже. И надевай рюкзак, в нем наши спальники и еда. Пошли.
Анита оказалась не самым плохим спутником. Молча шагала рядом, так же молча подчинялась, когда Ола говорила ей смотреть под ноги и не наступать вот на это, смахивающее на розовато-сизые шляпки грибов, торчащие из палой хвои, или не задевать вон те красноватые ветки, или не тянуться за ягодами, похожими на спелую малину. Порой казалось, что ей хочется что-то сказать или спросить, но она не произносила ни слова. Повезло, что она из тех перфекционистов, которые при любых обстоятельствах остаются перфекционистами, а не какая-нибудь безголовая мажорка.
– Ты говори, если понадобится в туалет, – спохватилась Ола.
– Пока не надо.
Рюкзак несли по очереди, меняясь через каждые полчаса. Поели на ходу копченой колбасы, напились из ручья.
Если все-таки приходилось обмениваться репликами, Анита избегала местоимений: то ли не хотела, то ли опасалась переходить на «ты», а обращаться на «вы» при нынешнем раскладе было, видимо, невыносимо для ее самолюбия.
Честно говоря, Олу это немного раздражало, но по крупному счету плевать: скоро она передаст эту сучку из рук в руки спасателям, и они смогут друг о друге забыть.
Время от времени она, как умела, путала след. Умела так себе: до учебы пока не дошло, Изабелла показывала ей кое-какие приемы – для ознакомления, без тренировок, и сейчас она пыталась применить эти скудные знания на практике. Вряд ли Риббер отстанет, тут лучше без самообмана, но если удастся хотя бы ненадолго сбить его с толку, уже зачет.
На ночлег остановились, когда совсем стемнело. «Долгоход» закончился, завтрашний марш-бросок будет уже не таким веселым.
Вначале, в полудреме, Ола как будто плыла сквозь туман, ночные шорохи, манящую путаницу ветвей, и в то же время как будто сама была обволакивающим Лес туманом, и сквозь нее тянулись ветви и стебли. Как будто они с Лесом друг другу снились, и это было круче секса, круче всего остального, что она могла вообразить, но потом она провалилась в «Бестмегаломаркет» и в поисках выхода из своего персонального лабиринта не вспомнила ни о Клаусе Риббере, ни об Аните Грофус.
Проснулась на рассвете. Расстегнула «молнию», выползла из спальника, взглянула на Аниту: лежит с открытыми глазами.
– Ты хоть ночью спала? Нам опять целый день идти.
– Да, – хрипло ответила чумазая, как бомж, перфекционистка – вчера она попыталась умыться в ручье, но только размазала по лицу грязь и остатки засохшей крови.
Ола выдала ей плитку шоколада, скатала и запихнула в рюкзак спальники. Анита по-прежнему молчала, то ли гордо, то ли подавленно, черт ее разберет.
Туман редел и таял, и вскоре мокрая от росы листва засверкала в длинных косых лучах, протянувшихся с востока.
«Разве не видишь, как это красиво? А для тебя здесь только кубометры древесины и опасные твари, которые мешают добраться до этой самой древесины, которая денег стоит».
Вслух не сказала, только подумала. Смысла-то с ней дискутировать.
Солнце вернулось из своего путешествия по туманным далям и наверстывало упущенное, окутывая Лес теплом и ласковым сиянием. Оно уже высоко поднялось, когда Ола с Анитой вышли к травяной пустоши, за которой виднелся Магаранский хребет, заросший соснами, елажником и хвоецветом – последний бывает не только зеленым, но еще и рыжим, сизым, лиловым, темно-красным, из-за этого кажется, что горы накрыты лоскутным одеялом.
– Иди за мной, – распорядилась Ола. – Не отставай. Если что, скажи. И о хватательном рефлексе забудь, даже если тебе понравится цветок или покажется, что видишь драгоценность.
– Да, я знаю, – отозвалась Анита с механической интонацией робота, у которого голосовой имитатор из самых дешевых и вдобавок плохо настроен.
«Скоро я от нее избавлюсь. Тайва не за горами, или хоть и за горами, но уже близко. И пора бы появиться спасателям… Они могли убрести в сторону, тогда разминемся, но около переправы наверняка кто-нибудь остался».
Кесейские тропки здесь, может, и есть, но их еще надо найти, поэтому двинулись напрямик. Папоротники и колосящиеся травы клонились в стороны перед Олой, открывая проход, а потом выпрямлялись за спиной у Аниты.