Ступив на порог кабинета, Керченский даже не успел выпить кофе, как Багрянцев бросился к нему, обхватил за плечи и с широкой улыбкой повёл к выходу.
— Служба не ждёт! — говорил он, поднимая вверх толстый красноватый палец.
— Куда мы? — спросил Керченский, усаживаясь в служебную машину.
— На место преступления, конечно, куда же ещё?! Ты что думал, повозился вчера с трупами — и всё?
— Нет, но…
— Никаких «но», Ваня! Заводи.
Керченский завёл машину, и они двинулись к дому ведьмы. По дороге под мерный шум дождя и скрип дворников Багрянцев рассказывал:
— Понимаешь, Ваня, тут дело тонкое, надо разрабатывать версии, теории, так сказать, как произошло преступление. У нас и с первой жертвой не очень-то понятно, а тут ещё и вторая прибавилась. А два тела — это тебе не хухры-мухры и не это самое! К тому же у меня сегодня с полковником была беседа, Мамаев — не просто Васька с подворотни, а мент, пусть и не при исполнении. Короче, Ваня, будем думать, кто и как это сделал.
— Так точно, товарищ капитан!
— Кстати, помнишь, я вчера фонарик нашёл у разбитого окна?
— Фонарик? Нет, видел, что вы что-то забрали, но что конкретно…
— Плохо, Ваня, надо замечать! Ну да ладно, — Багрянцев махнул рукой, — это придёт с опытом.
— Так что с фонарём?
— Отдал на экспертизу. Сняли отпечатки. В базе их нет, но они совпадают с отпечатками на статуэтке, которой Мамаев, по всей видимости, получил по голове — так говорят судмеды. Кстати, нашли следы обуви ещё одного человека. Спортивная обувь! Так что кроме Мамаева было ещё двое.
— А с ножом что?
— Он весь в крови, отпечатки не сохранились, да и хрен с ними. Бабку убили тем же ножом.
Керченский кивнул.
— Знаешь, что странно, Ваня? Этот человек не светился в базе, а значит, скорее всего, ни разу даже с мордобоем не попадался, и тут тебе на! Убийство, да ещё и двойное!
Перед домом Багрянцев решил перекурить. Керченский пошёл внутрь. На месте, где сидел Мамаев, остался стул, кое-где на полу — на стыке жёлтых половых досок и возле плинтуса — ещё виднелись следы крови. В комнате всё ещё витал тяжёлый дух смерти, так что Керченский решил открыть окна.
Вошёл Багрянцев:
— Так, Шекспир, нам сейчас надо вместе составить предположительную картину произошедшего. Разыграем трагедию?
Они возились с разными версиями, бегали из дома ведьмы в дом старушки и наоборот. Первая версия звучала притянуто и неправдоподобно: по чудесному совпадению, когда Мамаев проник в дом, внутри уже был кто-то другой, произошла стычка, обернувшаяся его гибелью. Так что основной версией, на которой настаивал капитан, стал предварительный сговор Мамаева с сообщником, а уже в доме они что-то не поделили и всё закончилось трагически для Мамаева.
— Я вас понимаю, но вряд ли он стал бы забираться сюда с кем-то. Он работал в этом доме, знал, что и как. Зачем ему сообщники?
— Первая версия о-о-очень маловероятна, — сказал Багрянцев, — но я буду безумно рад, если она окажется верной. Чем меньше статей мы прикрутим Мамаеву, тем быстрее замнём дело, и тем меньше нас будет нагибать начальство по этому поводу.
Керченский посмотрел на капитана исподлобья.
— Ну что ты так смотришь, Ваня? Проникновение на опечатанный объект — это уже статья. Я не говорю, что Мамаев тут главный фигурант, но тут уж как есть. Поверь мне, мой сегодняшний разговор с полковником — цветочки. И слава богу, — он перекрестился, глядя в потолок, — журналюги ещё не в курсе, что жертва — человек в форме, да и в общем не больно интересуются этим.
Багрянцев замолчал, шумно вдыхая воздух, будто пробежал стометровку.
— Ладно, поехали отсюда, я закину тебя к Елене Мамаевой, побеседуешь с ней.
Багрянцев отдал дело Керченскому и высадил его, а сам поехал в управление.