— Ничего, — ответил он, прошёл в зал и отодвинул шторы, впустив в дом яркий луч дневного света, открыл окно, потом другое, чтобы протянуло. По комнате вихрем закружила пыль.
Повсюду были развешены тряпки и простыни, будто скрывали что-то за собой. Мамаев сорвал со стены полотенце и на мгновение увидел своё отражение: сплошь покрытое бородавками лицо. Оно будто показывало его изнутри, то, что он чувствовал, каким ощущал себя. Он отшатнулся, протёр глаза и снова заглянул в зеркало. Его лицо, чуть бледное, но вполне обычное, а секунду назад…
— Зеркало… — тихо проговорил он и сорвал дырявую наволочку неподалёку, — и здесь тоже. У неё ведь нет родственников.
— Ну да, нет.
— Кто же накрыл зеркала?
— Да хрен его знает. Может работники скорой, может соседка, что их вызвала, а может сама почувствовала, что умрёт. Ты же веришь, что она ведьма…
Мамаев сглотнул и пошёл к выходу.
— Илья, ты куда? Илья! Я же пошутил, — кричал вслед Жилин. — А, хрен с тобой…
Илья закурил дрожащей рукой. Ему захотелось прижечь сигаретой бородавки, но он сдержался.
Он осмотрелся вокруг, щурясь от яркого солнца.
За забором соседнего дома бабка, что предлагала пироги, увлечённо подметала крыльцо.
— Бабушка! — крикнул он. Та не отозвалась, будто и не слышала его. — Бабуль! — повторил он.
Он метнул бычок на дорогу, открыл калитку и поплёлся к ней.
Только когда рядом с ней упала тень Мамаева, старушка обернулась. Тронула что-то за ухом и Мамаев понял, что это слуховой аппарат.
— Что, сынок, всё-таки захотел чаю отведать? Пойдём, — она оглянулась по сторонам, — а где дружок твой?
— Я не за чаем, бабуль. Хотел только спросить, кто вызвал полицию, когда она умерла? Родственников-то у неё нет…
— Кто-кто?! Я и вызвала.
— Пять минут назад вы её ведьмой называли, так что вряд ли у вас с ней тёплые отношения. Откуда узнали, что умерла?
Бабушка отставила метлу и вздохнула, будто сомневаясь, но всё-таки сказала:
— Почувствовала.
— Как почувствовали?
Она снова вздохнула.
— Простите, это нужно для следствия, — сообразил Мамаев.
— А вы меня в сумасшедший дом не сдадите, если скажу?
Мамаев приподнял брови и почувствовал, как вместе с ними двинулась и фуражка.
— Это не наше дело, да и если вы не вредите обществу, то будь вы трижды сумасшедшая, никто вам ничего не сделает.
— Эх, ладно! Месяца три назад ночью услышала вой. Будто волк завывает на луну. Страшно стало, ночью глаз не сомкнула. Днём потом поспала, а после заката опять слышу вой. Опять не спалось мне. Третий день — так же. На четвёртый решила прислушаться, откуда звук доносится. Оказалось, — она ткнула в ведьмин дом пальцем, — из её дома. Ну, думаю, собака, может. Вскоре уже не выдержала и вызвала ваших молодчиков. Пришли они, значит, и говорят: «Всё тихо и собаки у неё нет, а вы таблеточки попейте для сна». Махнула рукой на них. Я тогда слышала отлично, несмотря на возраст, а через неделю нежданно-негаданно оглохла, да купила слуховой аппарат и опять слышу вой. Ну, думаю, лучше глухой ходить, чем слушать это всё. Включала аппарат только когда надо было, а пару дней назад решила проверить ночью. Надеваю его, и ничего. Тишина! И следующую ночь так же. Вот и закралось мне в голову, что что-то не так. Вызвала снова ваших. Вот и всё!
Мамаев потупил взгляд и закурил ещё одну.
— Ещё вопрос, если позволите!
Бабка добродушно кивнула, Мамаев подался к ней и спросил:
— Кто завесил зеркала в доме?
Она лишь пожала плечами и снова взялась за метлу.
— Говоришь, для протокола надо, а сам не записываешь, — съехидничала бабка.
— Я запомнил, спасибо, — ответил Мамаев и, попрощавшись, пошёл обратно в ведьмин дом.
Стали описывать имущество. Как и договорились, Мамаев писал, а Жилин перебирал ведьмины вещи. Всякое барахло попадалось: шкатулки с веточками и травами, амулеты, кольца, куча зеркал и стёкол. Многое пришлось пересчитывать по несколько раз, чтоб не сбиться. Список вещей получался длинным, Жилин уже хотел переходить в следующую комнату, но тут зашипела рация. Их срочно вызывали на другой объект. Они снова закрыли окна.