— Ну раз все согласны, что Молчуна лучше завалить, значится, так и порешим — изрёк Сизый. Затем он тяжко вздохнул и дал команду на роспуск сходки.
В этот же день…
Ведьмак.
Промка.
Цех распиловки брёвен.
Нехорошие предчувствия начали меня одолевать ещё вчера вечером. Так что спал я, следя за происходящем в бараке приоткрытыми глазами. Однако ночь прошла спокойно, и только под утро я на полчаса провалился в один из странных снов, не принадлежащих этой реальности.
В очередной раз очнулся на однотонно-серой равнине, продуваемой пронизывающим ветром. Местность была знакомой, так что я приготовился к очередному нападению кого-то из иных, вышвырнутых из этой реальности. Но вместо последнего поединка в сером небе прорисовалось позолоченное лицо потустороннего существа, считавшего себя высшей ипостасью человека.
Именно его, я около года назад, смог чудом вышвырнуть в серые пределы, где развоплощаются остатки даже самых упорных сущностей, пришедших к нам из разлагающихся остатков мёртвых миров.
И вот теперь, этот образ впервые напомнил о себе. Тень потусторонней твари уставилась на меня тёмными провалами и беззвучно захохотала. И в тот момент, когда меня выкинуло из потустороннего сна, пришло чувство, что это виде́ние ничего хорошего не предвещает.
С утра всё началось как обычно. Несмотря на то что энергия перестала наполнять внутреннее хранилище больше года назад, я всё равно видел и чувствовал больше чем обычный человек. Чудесные способности, частично оставшиеся от артефактного монокуляра, навсегда остались со мной, и это давало некоторые преимущества.
Внимательно следя за происходящим вокруг, я не заметил к себе повышенного интереса внутри барака и на построении в локалке для утренней переклички. Затем я отправился с остальными мужиками на промку и спокойной отработал в цеху распиловки, первую половину смены. Спокойно сходил в столовую. Там тоже всё прошло нормально. И только после обеда появилось чувство нарастающего напряжения.
Нет, мой затылок не ощутил холодное дыхание, предвещающее неизбежную опасность. Да и окружающие уголовники вели себя, как обычно, но нечто неосязаемое бесповоротно изменилось.
А первый звоночек пришёл оттуда, откуда не ожидалось. За полчаса до конца смены в отгороженную часть деревообрабатывающего цеха, прибежал заместитель начальника производства Кучин.
В среде арестантов он носил погоняло Куча. Изначально был обычным зеком, отбывающим срок по экономической статье. Бывший начальник обувной фабрики, был подпольным цеховиком и сидел за выпуск неучтённых партий продукции. Разумеется, арестантом он был не простым, а очень полезным для администрации зоны. Именно поэтому он пользовался большими привилегиями и даже жил отдельно.
Заправляющие внутри чёрной зоной воры, с ним тесно взаимодействовали. Признавали его определённого рода авторитет, в среде обычных мужиков и считали его весьма полезным фраерком, которого можно и нужно использовать в своих корыстных целях.
На меня Куча никогда не орал, как и на всех тех, кто стабильно выходил на работу и делал её лучше других. Полгода назад предложил стать звеньевым на участке распиловки брёвен. Тогда я от предложения отказался, ибо просто молча работать, мне нравилось больше, чем быть кому-то обязанным.
Сегодня Куча, заявился в самом конце смены, приказал выключить оборудование и собрал нас возле линии подачи пиломатериала.
— Значатся так мужики, сейчас все, кроме Молчуна, бросают все дела и отправляются на железнодорожную ветку. Тепловоз полчаса назад восемь платформ с бревном под козловой кран загнал. Надо пойти и стропалям помочь всё это дело оперативно выгрузить. Сами понимаете, завтра суббота, а эти ленивые обалдуи одни до переклички не управятся. А нам сегодня до отбоя, кровь из носу, надо пустые платформы очистить и отправить на станцию.
Подобное случалось не раз, так что мужики особо не роптали. Все знали, часы переработки Куча им в табель поставит, да и с прогрессивкой по итогам месяца никого не обидит. И только одно настораживало. Меня обычно отправляли вместе с остальными, разгружать поступивший на территорию зоны лес.
Куча явно понимал, что это выглядит необычно и потому указал на пять брёвен, которые работяги уже закинули на линию, но распустить на доски не успели.