«Так я ж, вроде как, первый драку начал. У нас так заведено, кто начал, тот и в ответе».
«Вообще-то, словесную дуэль, как я понимаю, начал лесоруб. Похоже, они тебя специально провоцируют».
«И зачем им это?» - удивился Ярик.
Я пожал плечами:
«Чтоб поржать, наверное».
Тут трактирщик принес мне скрученный в трубочку лист бумаги, демонстративно положил на стол и удалился, не улыбаясь, всем своим видом демонстрируя обиду. Но меня такими демонстрациями не проймешь. Я ему не кум и не сват.
Я развернул лист и увидел непонятные закорючки:
«Читать-то хоть умеешь, Яр?»
«Обижаешь, я грамоте обучен, все же восемь лет в городскую школу ходил, платную».
Насколько я тебя знаю, друг дорогой, это не гарантия грамотности.
«Читай!»
«Седьмой день просиня, - вполне прилично начал читать ведьмак. – Ужин – 25 медяков. Выпивка – 38. Две скамьи сломано по тридцать медяков. Два горшка разбито по 30 медяков, семь тарелок…»
Когда он дочитал список за первый день и озвучил общую сумму в три серебряника, ровно столько, сколько у него было, я еще более уверовал в обман трактирщика.
«Все правильно?» - переспросил.
«Н… наверное…»
Ладно, пропустим, все равно проверить ничего не могу.
«Читай дальше».
«Восьмой день просиня. Еда - 50 медяков. Выпивка – 50 медяков. Две скамьи по тридцать…» Жадина вписал даже лист бумаги, на котором накарябал отчет.
«Слушай, - перебил я его. – Это, как я понимаю, день вчерашний, когда я в тебя вселился. Когда ж ты успел столько съесть и выпить?»
«А ничего я вчера не ел и не пил. Ты как в мою голову влез, я двигаться не мог уже, валялся, как сломанная игрушка. Но все чувствовал и все понимал. И помню все прекрасно. Ни ел и не пил ничего!»
«Ага! – обрадовался я. – А этот добрый дяденька думал, что ты без чувств и приписал тебе все, что сам захотел!»
«Никогда б не подумал, что Старый Пес так может, - закручинился Ярик. – Он ведь всегда себя другом моим называл…»
«Вот тебе и первый урок большой жизни: не каждый, кто другом назовется, им и является. Да ладно, не печалься, просидел ты в своей глуши одиннадцать лет, одичал совсем, тебе простительно людям так доверять. Ладно, сам с этим прохвостом разбираться буду».
Трактирщик подошел, так же явно демонстрируя свое недовольное отношение.
- Слушай, Старый, - чуть не сказал Пес, - Пенс. Вот тут у тебя ошибочка… Восьмого дня я совсем ничего не ел, плохо было, лежал, как труп, а?
Старик совсем закручинился, поняв, что казавшийся бесчувственным клиент, на самом деле, был в сознании.
- Да-а, - протянул задумчиво. – Как же это я?,. Вспомнил, я там еще один список составлял, отвлекли меня, я и вписал не то в твой.
Я согласно кивнул его бестолковой отмазке:
- Ага. Значит, я все за этот день вычеркиваю.
- Стой! – запротестовал старик. – К вечеру ты вышел, был как не в себе, две скамьи сломал…
- Да где ж они.
- Вон, в углу стоят, - ткнул трактирщик морщинистым пальцем.
- Так то те, которые я в седьмой день сломал, когда подрался, а две другие где? – помню, что бежал, мебель расшвыривая, но чтоб сломать такую крепкую деревянную скамью, ею следовало, как минимум грохнуть о стену.
- Ну-у… - старик задумался на миг. – Починил я их уже.
- А если починил, то и разговора нет, - обрадовался я. – Значит, не особо я их попортил. Вычеркиваю…
Так мы прошлись по всему списку, яростно оспаривая каждый пункт. В итоге, когда я устало отбросил исправленный лист на стол, то остался должен хитрецу не восемь, а только четыре серебряника.
«Я аж заслушался… - восторженно зашептал голос в голове. – Здорово ты его… Теперь мы должны четыре монеты, три из который у меня в поясе спрятаны. Отдашь ему и попросишь, чтоб один серебряник в долг записал».
«Ага, так сейчас и будет», - произнес я мысленно, а вслух сказал:
- Значит так, Старый Пенс, долг я тебе верну, это однозначно, мы же с тобой друзья!
Старик кивал и пытался косо улыбнуться, чтоб не отвадить клиента.
- Только не сейчас верну, а позже, - продолжил я. – Мы же с тобой друзья.