- Вот! Нашел! Именно в этом месте не очень давно оборотни перебрались на тот берег. Будем преследовать?
Мужики замялись. Уставшие, измотанные, переправы нет, плыть на неизвестную территорию, таща за собой тяжелые топоры? Дураков нет.
- Бабка моя рассказывала, когда жива была, - начал один из них, - что за рекой – земли оборотней. Много их там. Нам не совладать. Да и незачем! Мы-то хотели всего лишь наши окрестности от зверолюдей очистить. А какое нам дело до того, что за рекой? Мы к ним не ходим, они нам не мешают!
- Дело говоришь, - поддержали мужики. – Идем домой, а то скоро и смеркнет.
Но, как я и ожидал, Григ выступил категорически против.
- Вы, трусы! Один раз собрались всем миром искоренить зло с наших земель, а вы уже и назад пятитесь! Не стыдно? В лес боимся далеко зайти, на оборотней наткнуться! Если уж вышли, то следует идти до конца! По нашей земле след прошел. Вот и ведьмак это подтверждает! Пойдем по нему в обратную сторону – так и выйдем на медвежий хутор!
- Пойдем! Пойдем! – раздались голоса, обвинений в трусости никто не любит. – Ведьмак, проведешь нас по следу?
- Проведу, - кивнул.
Теперь просто надо двигаться вдоль русла реки на запад, пока собака нас не выведет на медвежий хутор. Думаю, его уже давно покинули обитатели, времени было предостаточно. Пусть мужики успокоятся.
Мы шли вдоль реки, пока не стемнело. Затем пришлось остановиться на ночлег. Среди ночи, даже при призрачном свете Луннара, приближаться к жилью оборотней никто не рискнул.
Я до сих пор в лесу не ночевал, но с такой группой поддержки все прошло благополучно. Мужики натаскали хвороста, разожгли несколько костров по периметру стоянки, назначили по четыре дежурных, чтоб все стороны были под наблюдением. Меня, как почетного гостя, от дежурства освободили. Вот и славненько. Спать на голой земле между костров было твердо, но тепло, так что я покрутился-покрутился, да и уснул.
Ночь прошла спокойно и утром, позавтракав, наш отряд продолжил путь. Мне всего лишь нужно было незаметно наблюдать за гавкучей псиной. В одном месте она остановилась, завертелась и начала рваться в сторону от реки. Я тоже замешкался, осматривая землю, и скомандовал:
- Поворачиваем!
Собака весело мчалась, повизгивая от удовольствия и нетерпеливо дергая поводок. Вскоре и я почувствовал слабое шевеление в носу, очень слабое, ведь самих оборотней здесь уже не было. Нашему взору открылся медвежий хутор. Три добротных деревянных дома и полная тишина.
Недовольную псину сын Грига быстро увел в лес, надев ей на морду колпак, не дающий лаять. Остальные рассредоточились, осматривая постройки с разных сторон, но не решаясь выйти из зарослей. Что ж, пора проявить свою «смелость». Я решительно поднял топор и зашагал в сторону домов, заглянул во все три по очереди. Два были, действительно, заброшены. Третий, самый добротный, где, как я и понял, жили оборотни, был пуст, причем медведи постарались сделать вид, что и здесь давно не живут. Мебель перевернута, крыльцо сломано, горшки побиты.
- Никого нет! – огласил я, выйдя из дома.
Мужики осторожно начали выходить из лесу.
- Запах слабый, оборотни здесь, если и были, то ушли давно. Самый свежий запах был у реки, где они переправились. Возможно, просто приходили, чтобы что-то забрать из старого жилья. Так что даром твоя, Григ, собака рвалась на запад.
- Дура твоя псина, - сплюнул один из мужиков, косясь на косматого. – Надурили тебя – и поделом. А мы тоже хороши, поверили… Два дня угробили из-за твоих фантазий!
Григ молчал, косясь на меня, и кусая в досаде губы. Мужики собрали сушняка, обложили все три дома и подожгли, чтобы оборотням не было причины возвращаться. Черный столб дыма потянулся к фиолетовому небу.
Я вместе с мужиками смотрел, как жадно лижет огонь старые бревна, как мелькают в языках пламени призрачные тени, как рушатся обгорелые крыши… Не знаю, о чем думали селяне, а я досадовал, что не могут люди с представителями других видов жить мирно. Почему? Ведь не причиняли им оборотни никакого вреда. Чудо еще, что орки да тролли прижились в городах. Видимо, ближе они к человеческому роду. А оборотни, из-за своей двойной ипостаси, вызывают безотчетный страх.