Я представил, как стая быстро ретируется в лес.
«Прочь отсюда, мелкие моськи! Иначе я порву вас на части! Я свяжу вас хвостами и брошу в реку! Я пущу на плащ ваши драные шкуры! Я…»
Я реально почувствовал гнев, ярость, желание убивать. И мои мысли подействовали на волков. Стоило первому повернуться и затрусить в сторону леса, как вся стая бросилась наутек со всех ног, обгоняя и сбивая друг друга.
- Ну вот, порядок, - Лизка хлопнула меня по плечу. – Идем, дядю Кранта теперь заберем.
Мы вернулись за ведьмаком, который лежал тихо, с закрытыми глазами, там, где я его и оставил. Я снова взвалил его на плечо и понес к дому. Лошади были безумно рады возвращению хозяев, насколько я знаю, они очень не любят долго находиться в закрытых помещениях, а тут еще нападение меркальи ночью, волков – с утра. Лизка выпустила их попастись, предупредив, чтоб далеко не уходили. Никак не привыкну к разумности местных лошадей.
А мы положили Кранта на сундук, где вчера спала Лиза, прикрыли одеялом. Девушка порылась в сумке, которую сняла со своей лошади, достала еще одну флягу с водой и окорок. Мы напились сами, остатки попытались влить в рот ведьмака. Сначала вода просто вытекала, но вскоре он начал глотать и выпил некоторое количество. Лизка разделила оставшийся окорок на четырех, включая Мара, причем ему достался кусок ничуть не меньший моего, хотя я считаю, что кто больше размером, тому и еды следует давать больше. Одну часть мяса она резала маленькими кусочками и кормила Кранта, давая запивать каждый кусочек водой. Отобедав, ведьмак отвернулся к стене и уснул.
- Пусть поспит, - Лизка поправила на нем одеяло. – Раз аппетит есть – жить будет. А то, что худой такой – не страшно. Откормим.
Я только хмыкнул. Чем это она собирается откармливать отца Ярика? Окорок прикончили, больше у нас ничего нет. Тут хоть бы самим не загнуться от голода. Но сегодня мы были сыты, а проблемы следует решать по мере поступления.
- Нам тоже отдохнуть не мешает, - дернула меня за рукав Лизка. – Придется вместе на лавку ложиться. Приставать не будешь? – А глаза лукавые, ну, настоящий лисенок.
- Если сама не захочешь, чтоб я приставал.
Лизка фыркнула, свернулась клубочком, повернувшись к стене лицом:
- Спинку грей… - и засопела уже через несколько мгновений.
Молодая еще, легко воспринимает как опасность, так и спасение. А у меня из-за этой меркальи, наверное, виски поседели. Думал, что уже все, отбегался. А становиться частью, питающей монстра, живой батарейкой, ух, как не хотелось, хуже смерти.
Я обнял девушку, прижавшись к ней всем телом. Приятное девичье тело, а… не хочется. Ничего не хочется! Чертова меркалья! Да и вся жизнь тут такая: не одно, так другое. И говорят, что ведьмаки здесь на особом счету, мол, ведьмакам не отказывают, а как-то так складывается, что за все время пребывания в теле Ярика ни разу ни одной возможности для секса не было. Вот, вроде бы сейчас можно, так не хочется. Все тело болит после многочасового сидения на ветке, да и нервы не железные… Да и, если б даже захотелось, я бы Лизку не тронул. Ярик к ней, как к сестре относился, что будет, когда он «проснется»? Кроме того, рисковать не хочется. Лизка такая бойкая, что тут же меня на себе женит, а мне пока что свобода дорога…
Я думал, что после того, как в этом доме на нас напала меркалья, я и уснуть не смогу. Ошибся. Сам не заметил, как уплыл в царство Морфея. И снова снилась мне прекрасная богиня. Как же она красива… Эти глаза, сочувствующие, темные, как два омута, глубокие – утонуть можно. Сегодня рядом с ней я увидел маму. Такое родное, знакомое до мельчайшей морщинки лицо. Она тоже смотрела на меня, и слезинки одна за другой бежали дорожками по бледным щекам. Богиня обняла маму и произнесла едва различимо: «Не нужно плакать… Он вернется…»
Глава 28. Крант Верный.
Измученные и утомленные, мы проспали до следующего утра. Я проснулся первым. И разбудил меня голод. А что? Я – большой, мне много надо. Со стороны груди было тепло и приятно, даже вставать не хотелось. Лизка мирно посапывала, приоткрыв ротик. Милая девочка, жаль отрываться от ее тепла. Может, еще б полежал, но… в кусты пора… Я заворочался, спящий на мне Мар недовольно вонзил в плечо когти. Бандюга, что делаешь?!