Кто из приютских воспитанников не желает узнать о том, кем были его родители? Кто не мечтает о том, чтобы оказаться принцем или принцессой, которых потеряли, но найдут, обязательно найдут? И заберут в прекрасный дворец… И вдруг ему говорят, что у него сразу два дворца, но ни в одном из них ему не будут рады.
А вот если знал — может счесть, что она ему угрожает. Если правда о его происхождении раскроется, на Юлия объявят сафари оба клана. Будь он сыном одного из наследников — о, его клан был бы счастлив обрести утраченное. Но только не в этом случае, когда половина крови в его жилах принадлежит врагу… Такого наследника не примет ни одна из противоборствующих сторон.
— Не бойся, — мягко сказала она, — я никому не расскажу. Я понимаю, в каком сложном положении ты находишься. И только я могу и хочу тебе помочь…
Я слушал её молча. Элементарная психология: если смотреть на человека и молчать, он будет говорить. Будет что-то пытаться объяснить. И может в итоге рассказать больше, чем собирался — собственно, Александра уже рассказала гораздо больше, чем думала, что говорит.
Самое главное — никакой речи о проколах Департамента или моих собственных не шло. Эта девица могла думать что угодно, но она понятия не имела, кто я такой на самом деле. Это не отменяло возможной сделки, но торг пойдёт уже совсем с другим раскладом на руках.
Да, я был в чертовски сложном положении. И далеко не только я. Всё человечество окажется в чертовски сложном положении, если я не справлюсь. Но совсем по другой причине.
Ни о какой собственной связи ни с Романовыми, ни с Толстыми я понятия не имел. Более того, это было невозможно по самым что ни на есть объективным причинам. Но её жест дал мне понять и то, что Александра заполучила мою ДНК, и даже то, каким способом это было сделано.
Она промокнула мне разбитую губу… Там, в душевой. И утащила добычу, чтобы хорошенько её изучить.
И вот тут мне стало обидно. Раз уж ей так нужен был мой генетический материал, могла бы и до дела дойти! А то принялась перепуганную недотрогу строить…
Итак, анализ ДНК показал охотнице за генами, что я в близком родстве сразу с двумя кланами. Разбираться с этой загадкой я буду потом, а пока меня интересовало, что она собирается мне предложить. И что хочет с меня поиметь…
Увы, это оказалось совсем не то, что могло бы возбудить мой интерес. Во всех смыслах.
— Знаешь, такая возможность выпадает раз в жизни, и далеко не каждому, — щебетала Александра, щедро делясь со мной сокровенными планами. — Встать во главе объединённых общим наследником кланов, положить конец вражде. И для меня это тоже шанс добиться чего-то большего, чем коллекционирование генов. Стать не просто одной из охотниц за ценным геномом, а матерью-родоначальницей… Выйти замуж за главу нового клана — такого у нас не было уже давно.
Здесь всё было более или менее понятно. Александра решила, что я её билет на местный Олимп. Ну, мечтать не вредно, говорят… Я слушал её и ждал, спросит ли она о моём мнении. Или оно её не интересовало вообще?
— Должно быть, твои родители очень любили друг друга, — задушевным голосом продолжала Александра. — Между ними стояла многовековая вражда, но они смогли перешагнуть через неё, отказаться от своих кланов. Перед ними была полная неизвестность, и они пошли ей навстречу, поддерживая друг друга… Но зато появился ты. Перед тобой тоже неизвестность…
Если бы… Я как раз очень хорошо знал, что предстоит всем нам. И мне совершенно не нравилась эта перспектива. Иногда неведение действительно благо.
— И я была бы рада идти ей навстречу вместе с тобой…
— Очень красивая сказка, — вежливо перебил я Александру. — Только я-то тут при чём? Я вообще понятия не имею, о чём ты говоришь. Я не имею никакого отношения ни к Романовым, ни к Толстым… Да я вообще эти фамилии только от тебя сейчас услышал!
— Гены, — Александра улыбнулась. — Ты можешь ничего не знать о своём происхождении, но… Юлий, ты в зеркало вообще смотришься хоть иногда? Твою внешность можно в музее весов и мер выставлять, как эталон аристократичности. И то, что ты вырос в приюте, только доказывает, что ты благородного происхождения — даже воспитание в каком-то детском доме в глухомани не испортило тебя. Породу не скрыть.
— А я, стало быть, породистый трофей? — я нехорошо усмехнулся.
Она могла сколько угодно воображать себя опытной искусительницей, но для меня её игра была ясна как белый день. Все эти смены манеры поведения во время нашего обеда, плавно переходящего в ужин, говорили об одном.