— Мы героями будем! — парировал Симон. — Нам за это кучу денег отвалят, как первооткрывателям, вот!
— А чем мы докажем, что там были?
— А мы снимать будем всё, что увидим!
И тут Батиста сказал, оседая в своё кресло с бутылкой пива наперевес:
— Погоди…
— Чего годить? — не понял Симон. — Дело верное. На починку «Бригитты» точно денег отвалят.
— Погоди горячку гнать, говорю, — пояснил Батиста. — Надо по уму всё сделать. У этих яйцеголовых ты денег не допросишься, они сами по миру побираются, чтобы им на экспедицию отстегнули. Медальку может и вручат, но медалькой «Бригитту» не отремонтируешь. А вот если позвонить этим, — он потыкал бутылкой в экран, — и предложить им съёмку с «Ковчега» провести… Они нас озолотят. Не только на «Бригитту» хватит.
Батиста сам не верил, что согласился ан эту авантюру. Но Симон уже хлопал его по плечу и тряс за руку:
— Батиста, ты голова! Я бы в жизни не додумался!
Идея оказалась и впрямь хороша. Когда головизионщики услышали, что именно им предлагают кузены, то вцепились в предложение мёртвой хваткой. Эксклюзивные кадры с борта «Ковчега» стоили любых денег. И когда кузены, обмирая от собственной наглости, запросили миллион солов за пятнадцатиминутный ролик, Netflix тут же согласился.
— Надо было просить два, — ворчал Батиста, деловито проверяя пустотные костюмы на целостность. — А если там трупы будут — то и все три.
— Три не дадут, — возразил Симон.
— Скажем, что конкуренты предложили три — дадут все четыре, — буркнул Батиста. — Вроде всё в порядке… Можно выдвигаться.
— А если мы опоздаем? — вдруг испугался Симон. — Ну, кто-то нас опередит? Прилетим, а там уже…
— Кто будет на таком расстоянии от ближайшей базы тут болтаться? — усмехнулся Батиста. — Мы сами-то от патруля дёру дали. И то повезло, что в сторону от солнца, а не к нему курс взяли. Даже если кто-то подсуетится, у нас фора дня в три. Ну, полетели…
«Ковчег» был огромен. Он вырастал впереди медленно, и от его немой безжизненной громады, дрейфующей в космосе, веяло жутью.
— Не нравится мне эта затея, — ворчал Батиста, глядя, как медленно приближается «Бригитта» к «Ковчегу». — Вот как залезем, а там и впрямь какие-нибудь пришельцы…
— Скорее мертвяки, — отмахнулся Симон. — Ты что, мертвяков боишься?
— Чего их бояться, — рассудительно отозвался Батиста. — Мёртвые — самый спокойный народ, ещё никого в мире не обидели. Но вот как посмотрю на эту махину — поджилки трястись начинают.
— Пятнадцать минут страха — и миллионы у нас в кармане, — приободрил его Симон. — Ради «Бригитты» стоит немного потерпеть.
— Так-то оно так… — вздохнул Батиста. — Давай думать, как снимать будем. В пустотном костюме по кнопкам смарта не поклацаешь.
— Надо прикрепить на грудь, — тут же предложил Симон. — Запустим на запись перед самым выходом, оденемся — и вперёд. Потом лишнее обрежем. Но обязательно надо будет оставить, как шлюз открывается. Зрители такое любят, по нервам словно пёрышком водит, щекотно, страшно и смешно.
— Да ты уже, смотрю, спец по съёмкам,. — усмехнулся Батиста.
— Так в голофильмах самые острые моменты как раз когда шлюзы открываются, — хмыкнул Симон.
— А потом из этих шлюзов лезть начинает всякое, — помрачнел Батиста.
Смарты, на которые предполагалось вести запись, решили подвесить на шею на длинном шнурке.
— Качаться будет, — неодобрительно поджал губы Батиста. — На записи ничего не разобрать окажется, ещё платить откажутся…
— У них операторы толковые, стабилизируют изображение, — отмахнулся Симон. — А больше никак просто не закрепим на пустотниках, чтобы и не мешало, и не отвалилось.
На том и порешили.
Уже одетые в пустотные костюмы, с висящими на груди смартами, они ждали стыковки со шлюзовым узлом «Ковчега», затаив дыхание. Наконец наступил момент истины — давление в шлюзе уравнялось с давлением на «Ковчеге», и шлюзовой люк начал медленно открываться. Батиста держал руку на рычаге аварийного закрытия шлюза, готовый в любой момент рвануть его. Но всё было тихо, злобные пришельцы не лезли из темноты.
И кузены решились.
Переступив створ шлюза, они медленно перешли на борт «Ковчега», подсвечивая себе путь наплечными фонарями.
Около минуты, забыв о том, что идёт запись, они стояли неподвижно, всматриваясь и вслушиваясь во тьму коридора, рассекаемую только лучами их фонарей. Коридор был пуст и стерильно чист.
— Разве здесь не должна была накопиться пыль? — хрипло спросил Батиста, делая осторожный шаг вперёд, в глубину коридора. Ему почудилось какое-то движение на грани, отделяющей рассеянный свет от темноты, и он испуганно повернулся туда, но луч мазнул по переборке. Никого.