За рекой в зарослях, затянутых дымом, что-то мелькнуло. Вот он… Охотник вскинул винтовку, приложился глазом к окуляру прицела, повёл загнанную цель, но та снова скрылась за деревом. Ничего, от ракеты ствол его не защитит…
Он отдал приказ, и ствол могучей ели сломался, как сухая веточка. Внутри всё замерло от сладкого предвкушения при виде мощи подвластного Охотнику оружия. Если этот выстрел не перегрузил ксеноброню, то уж следующий наверняка… «Ратник» переступил огромными ногами, поднимая буруны в реке, повернулся, сопровождая цель, замер…
Что-то мелькнуло на грани восприятия, раздался оглушительный грохот, страшный удар швырнул мобильный доспех навзничь, и Охотник увидел, что вместо кокпита в груди «Ратника» зияет огромная дыра. Осознание своей ошибки заставило Охотника оцепенеть. Цель не была измотана. Прима был полон сил, его хватило на выстрел из какого-то неведомого оружия, поразившего мобильный доспех, и вот он уже бежит к берегу… Надо было уходить.
Охотник бросился к своей стелс-платформе, единственному способу быстро и незаметно уйти из западни, в которую он попал.
Я был загнан. Так это выглядело со стороны. Так это должно было выглядеть — я массу усилий потратил на то, чтобы картина моего безвыходного положения выглядела как можно более достоверной. До реки уже было рукой подать, и если я сейчас сделаю ошибку, дам понять, что моя загнанность — только видимость, Охотник сбежит.
Я увидел его, вывалившись из тлеющего кустарника, и тут же метнулся прятаться за деревом. Слабое укрытие, которое никак не защитит меня от огня мобильных доспехов… Но я не собирался искать убежища от ракет. Мне нужно было несколько секунд, чтобы сформировать на ксеноброне рельсотрон. Оружие требовало чудовищного расхода энергии, но на пару выстрелов меня хватит…
Прямое попадание ракеты раскололо ствол дерева, но я успел. Твёрдо встал на ноги, навёл на «Ратника» руку и выпустил сердечник, сформированный из материала ксеноброни…
Он пронзил многослойную броню мобильного доспеха, словно это было мягкое масло. Чудовищная сила удара вырвала из груди «Ратника» весь кокпит и отбросила назад саму боевую машину. Я пошатнулся от отдачи, но устоял на ногах — ксеноброня погасила значительную часть отката.
— Что это было⁈ — раздалось на общем канале группы тяжёлой пехоты.
— Как говорили мои предки, — отозвался я, — иду на вы… Песец вам, большой и пушистый.
Глава 16
Охотник побежал. Я проследил взглядом направление, в котором он помчался, отметил взглядом слабую рябь воздуха, и вскинул руку, отправляя в полёт второй сердечник. Времени на набор энергии у меня было мало, полной мощи залп не набрал, но и этого хватило с лихвой. Маскировку со стелс-платформы как ветром сдуло, и она проявилась во всех деталях и подробностях — почти разломившаяся надвое от попадания снаряда рейлгана. А потом она рухнула на землю, ломая подлесок, и застыла искорёженной грудой металла и электроники.
Я отчётливо видел выражение растерянности, появившееся на лице Охотника, когда его укрытие и средство побега перестало существовать. Впрочем, растерянность тут же сменилась яростью, и Охотник бросил в бой последний весомый аргумент, который у него ещё оставался: второго «Ратника».
Мобильный доспех двинулся вперёд, ко мне, ступая по речному руслу и оставляя на дне глубокие следы. Но прежде, чем он открыл огонь, я прыгнул, используя возможности ксеноброни, и мои пальцы вонзились в броню «Ратника» рядом с кокпитом. Я повис на груди меха, свободная рука выпустила плазменный клинок, и я ударил им сквозь остекление кабины, пронзая одновременно дверь кокпита и голову пилота.
«Ратник» оступился и начал падать в воду. Я оттолкнулся от него и по-кошачьи приземлился на берегу, не замочив ног. А потом двинулся к Охотнику, который неверящими глазами смотрел, как падает в реку стальной исполин, сражённый одним точным ударом.
Моё приближение привело его в чувство. Развернувшись, Охотник бросился в лес. А я последовал за ним на ускорении.
Далеко он не убежал. Я настиг его и сильным точным ударом сбил с ног. Он перекатился, попытался встать и не смог это сделать — мой удар сломал ему ногу.
— Больно! — вырвался у него жалобный вскрик.
— Будет ещё больнее, — пообещал я, ломая ему вторую ногу.
— Так нечестно! — Охотник взвыл и попытался отползти от меня на руках, но и этого я ему сделать не позволил.
Пинком опрокинул на спину, в два удара ногами сломал ему руки — и смог наконец заняться тяжёлыми пехотинцами, которые на прыжковых двигателях форсировали реку и бросились к нам — спасать своего лидера.