В высшей точке траектории притяжение Земли перестало действовать на нас, и несколько минут мы парили в невесомости. Если бы не ремни, надёжно пристегнувшие нас к креслам, мы могли бы полетать по салону челнока. И похоже было, что эта мысль посетила мою невесту — она потянулась было к застёжкам креплений, но осторожность взяла верх над желанием развлечься. Когда сила тяжести вернётся, можно насажать синяков и ссадин, рухнув с пусть небольшой, но всё-таки высоты, и хорошо, если в кресло, а не в проход между сиденьями.
Спустя два часа мы наконец приземлились в космопорту Екатеринбурга. Эта площадка была куда более оживлённой, чем в Нови-Саде, и поток пассажиров и грузов, которые прибывали и отправлялись во все концы Земли и Солнечной системы, был одним из самых плотных на материке.
— Нам сюда, — я быстро сориентировался по карте на планшете, подхватил невесту под руку и повёл её к стоянке такси. Заранее заказанная машина уже ждала нас.
— Ты всё по секундам рассчитал? — не утерпела Снежка.
Я серьёзно кивнул, садясь вместе с ней в такси.
— В Преображенский парк, — назвал я адрес. — К южным воротам.
Снежана посмотрела на меня большими глазами. Она уже поняла, куда мы направляемся…
Парк граничил с кладбищем, на котором давно никого не разрешали хоронить. Но для некоторых делали исключения… Например, для всемогущего Старого Медведя.
И его жены.
Я вёл свою невесту по тихим лесным дорожкам, соединяющим парк и кладбище, превратившееся в вековой лес. Карта не подвела, вывела нас точно к нужному сектору. Жестом фокусника выудив из куста большой букет белых гладиолусов, я вручил его Снежке.
— Мамины любимые… — прошептала девушка, утыкаясь в цветы лицом. — Спасибо…
Могила Полины Медведевой выглядела ухоженной. Вырезанная из белого гранита фигура покойной сидела на краю надгробной плиты, опираясь на неё ладонью. Я невольно залюбовался искусством резчика: портретное сходство было передано идеально, сама статуя выглядела живой. Казалось, сейчас она поднимется и встанет, приветствуя свою дочь…
— Мама… — всхлипнула Снежка, бросаясь к могиле. Потом оглянулась на меня.
— Я же обещал, — негромко сказал я, обняв её, чтобы она могла выплакаться, не чувствуя себя одинокой и покинутой.
А Рюрик всегда выполняет свои обещания.
— Я даже на похоронах не была, — тихо сказала Снежка, когда поток слёз утих. — Отец сразу отправил меня к Магнусам… А потом не разрешал побывать здесь. Как будто меня тут сразу убили бы и съели.
— Он пытался защитить тебя, — так же тихо сказал я. — Он отец, и ты — всё, что у него осталось. Конечно же, он за тебя боится…
— Теперь я это понимаю, — она чуть заметно покачала головой. — Но не могу принять то, что я потеряла мать, а отец ушёл мстить и забыл вернуться…
— Давай присядем? — предложил я. — Тут скамеечка есть удобная…
Это была целая каменная скамья, вырезанная, как и надгробие, из белого гранита.
— Думаешь, он прилетает сюда, чтобы посидеть и поговорить с ней? — спросила Снежка.
— Уверен в этом, — ответил я, садясь на скамью и притягивая к себе невесту. — Садись ко мне на колени, так будет теплее. Камень холодный, замёрзнешь.
Снежка послушно устроилась у меня на коленях, обняв мою шею, и затихла в моих объятиях. Сквозь термокомбинезон я ощущал, как её тело порой вздрагивает, но не от холода., а от запоздалых судорожных всхлипываний.
— Знакомься, мама, — сказала она вдруг. — Это мой жених, Юлий. Он настоящий Рюрик, представляешь? Свалился на меня с Марса.
— Можете спать спокойно, — поддержал я, — ваша дочь в надёжных руках.
Я обнимал её и слегка покачивал, словно держал на коленях ребёнка. Снежка плотнее прижалась ко мне и наконец перестала всхлипывать, словно эти простые слова наконец успокоили её окончательно. Было необыкновенно тепло и уютно на душе сидеть с ней в обнимку под пологом вековых деревьев, слушать пересвисты ночных птиц, ощущать, как тёплое дыхание девушки шевелит волосы на виске…
Статуя смотрела на нас и, казалось, улыбалась в ночной темноте. Если после смерти действительно что-то существует, и мёртвые могут слышать живых, думаю, душа Полины Медведевой сегодня обрела покой.