Эльсана не сразу поверила ушам. Кот – точнее, всё-таки кошка – говорила, как и большая галка на жёрдочке в левом углу у печи!
– Ни воспитания, ни манер, — продолжала кошка, вылизывая лапку.
– Согласна с вами, Варвара Васильевна, – поддакивала галка.
– В наше время, Сердоликия Аркадьевна, о подобном поведении и не помыслили бы. Даже мужчины!
– Уж они-то знали толк в манерах, Варвара Васильевна.
– Как вы правы, Сердоликия Аркадьевна.
От неожиданности и ирреальности этого разговора Эльсана невольно помотала головой и даже ущипнула себя за руку, задев больное место. Вскрикнув от боли, она снова привлекла к себе внимание кошки и галки.
– Нет, вы только посмотрите на неё, Варвара Васильевна!
– Абсолютное, совершенное безкультурие, Сердоликия Аркадьевна!
Эль зажмурилась крепко-крепко.
– Простите, пожалуйста, – сказала она, смирившись с говорящими животными, – не могли бы вы подсказать, как мне выбраться отсюда?!
На неё снисходительно посмотрели два взгляда: зелёный кошачий и чёрный птичий. Молчание затягивалось.
– А с чего бы нам тебе помогать, милая? – сказала, наконец, галка.
– Мы тебе не маман-папан, чтобы ради любви к искусству собственную жизнь рушить, – согласилась с нею кошка.
Эльсана осмотрелась в светлой от множества бра на стенах комнатке. Прошлась по маленькому пространству, оставшемуся между печью и притулившимся у второго окна столиком с лавкой. Над лавкой висели пожелтевшие от времени когда-то белые шкафчики.
– А чем я могу заплатить? – несмело сказала Эль, прикидывая, что у неё есть с собою. Ничего, кроме шали да дешёвого амулетика на цепочке.
– Ничем, – снизошла до ответа кошка, мягко спрыгивая на пол и подходя к миске с молоком (откуда та только взялась? Её ведь не было) у ног девушки.
– А... что мне тогда нужно сделать? – окончательно растерялась та. – Я ведь могу что-то сделать для вас? Отработать?
– Как будто ты на что-то способна, – кошка продолжила медленно лакать, галка слетела к появившейся рядом миске с зерном и застучала клювом, выбирая зёрнышки повкуснее. – Вы, люди, такие странные, не правда ли, Сердоликия Аркадьевна? Такие самоуверенные.
– Очень странные, Варвара Васильевна! Очень, очень самоуверенные!
– Я не самоуверенная, – несмело возразила Эль. – Просто очень хочу вернуться домой. Я ведь не могу остаться здесь.
– Можешь, – сообщила кошка.
– Да? – удивилась Эльсана. – Могу вот так взять и остаться? И вы меня примете?
– Не мы. Хозяйка. Она ещё страннее, чем мы думали, не так ли, Сердоликия Аркадьевна? Пришла к Хозяйке без платы и думает уйти.
– Смешная, очень смешная девица, Варвара Васильевна, – галка зашлась в противном смехе.
– Я не приходила ни к какой Хозяйке, – испуганно сказала Эль, пытаясь уцепиться за остатки здравого смысла в этой ирреальной ситуации. – Я здесь случайно, просто двери перепутала...
– Это жертва, а не просительница, Варвара Васильевна, – сообщила галка.
– И что это меняет, Сердоликия Аркадьевна? – не отрывалась от миски кошка. – Ничего, уважаемая Сердоликия, абсолютно ничего не меняет.
– Но правила... – растерялась галка.
– Её всё равно съедят, – махнула лапкой кошка. – Так зачем трепыхаться, Сердоликия Аркадьевна?
– Вы правы, совершенно правы, Варвара Васильевна, – закивала галка.
Только вот Эльсана, внимательно слушавшая их разговор, не собиралась взять и позволить съесть себя даже не «потрепыхавшись».
– Прошу прощения, – решительно сказала она, сцепив руки, чтобы те дрожали не так сильно, – но раз по правилам у меня есть шанс уцелеть, я хотела бы им воспользоваться.
– Нет у тебя этого шанса. Если, конечно, ты не ведьма, – сообщила кошка. – А ты утверждаешь, что не ведьма, верно, Сердоликия Аркадьевна?
– Верно, верно, Варвара Васильевна.
– И всё же я хочу попытаться.
– Она хочет попытаться, вы слышите, Сердоликия Аркадьевна? – кошка мягко рассмеялась. – Что же, ты забавная. Она может повеселить нас, не так ли, Сердоликия Аркадьевна?
– Может, может, Варвара Васильевна.
– Люди так забавно трепыхаются, когда понимают, что их старания бесполезны, – сообщила кошка, наконец оторвав мордочку от миски с молоком. – Особенно, если до этого уверены в своей победе, как ты, дитя.