Дрожащими пальцами мальчик коснулся ее лица. Красивая, хрупкая, но полная достоинства и веры. Веры... именно за это ее пытались сломить, изувечить, а когда поняли, что все безрезультатно, то приняли решение - расстрелять.
Антон вздрогнул. Он отчетливо слышал, как раздался сухой звук выстрела. Мальчик встал и на негнущихся ногах вышел в коридор. Еще один выстрел. Антон, помимо воли, бросил взгляд на стол. Странное дело, на столешнице лежали ключи... те самые.
- Я не пойду туда! Ни за что! Не пойду! Теперь я знаю, что за тайну скрывают те двери.
Мальчик шел вперед, волоча за собою монтировку. Он остановился у тупиковой стены. В кабинете, в котором дымилась сигарета, теперь сидел мужчина в военной форме. Стопка из папок стала выше.
- Кто бы мог подумать, что, на самом деле, творится в подвалах нашего сельсовета. А с виду такое безобидное здание. Не сельсовет, а братская могила!
Антон устало прислонился к стене и сполз на пол. Монтировка выпала из дрожащих пальцев. На всех дверях, кроме одной, были сорваны замки. Все помещения оказались рабочими кабинетами. Их шкафы и столы были набиты бумагами, фотографиями, и личными вещами приговоренных. Были драгоценности, предметы искусства редчайшей красоты, дорогие вещи, и книги. В одном из шкафов стояли страшные статуэтки, за которыми и опустился Антон в подвал сельсовета.
На мгновение мальчик замер, рассматривая странные статуэтки.
- Какие же вы страшные! - с этими словами он смахнул их монтировкой с полки и стал со всей силы бить, уродуя еще больше. - Как только человеческие руки могли сделать такое убожество!
Когда со статуэтками было покончено, мальчик устало прислонился к стене. Только сейчас он понял, что все это время сжимал в руке фотографию молодой учительницы.
- Однажды все узнают правду, и ваше честное имя будет очищено от этой мерзости, - Антон аккуратно сложил фотографию и спрятал ее в нагрудный карман.
Не знал тогда маленький Антон, что все, что было связанно с опальной учительницей, было стерто и вырезанно под корень. Как будто и не жила девочка по имени Прасковья. Как будто и не училась, и не преподавала в школе. Не осталось родственников, друзей, однокурсников, у которых можно было хоть что-то узнать о расстрелянной девушке.
Единственное, что осталось от Черных Прасковьи Тихоновны так это фотография, которую теперь сжимали содранные детские ладони...
Глава 6. 1
Павел нервно докурил сигарету и бросил окурок в раскрытое окно.
- Паша, за последние пять минут это уже третья сигарета. Пожалуйста, усокойся, - женская рука нежно сжала мужское плечо.
- Вот, не на месте душа и все! Из головы не выходит разговор с Антоном.
- Думаешь, что он пошел в те развалины? - Валя с тревогой посмотрела на мужа.
- Я же в свое время пошел! Пошел, хотя батя меня предупреждал, чтобы я не делал этого. Надеюсь, что у него хватило ума не идти туда одному.
- Даже не надейся. Ты ведь знаешь Тошку, если дело было на "слабо", то он уже там.
- Вот, я дурак! Надо было остаться!
- И что? Ну, не пошел бы он в этот раз - пошел в следующий.
- Надо было не оставаться с ночевкой.
- Мы и так переполошили родителей.
- Я уверен, что они не в обиде. Приедем в следующий раз, и возьмем с собою нашего остолопа. Оставить его там на несколько недель, пусть помогает старикам!
Валя громко рассмеялась над наивностью мужа.
- Паша, ты серьезно?
- Да! А что?
- Ты помнишь, как в прошлый раз мы оставили его на все лето у твоих родителей?
Павел громко хмыкнул. К концу сезона Антон был похож на азиатского божка.
- Конечно, помню. Мой батя строже, чем твой.
- Серьезно? - Валя громко рассмеялась и взглядом указала на сумку, наполненную гостинцами для Тошки. - Антон из наших родителей веревки вьет Подластился хитрый лис, и все, бабушки и дедушки поплыли. Такую же сумку с гостинцами мы везли и от твоих родителей.
Паша хмыкнул и поднажал на педаль. Валя бросила на спидометр встревоженный взгляд.
- Паша, может не надо так гнать? Мы не сможем помочь своему сыну, если попадем в аварию. Паша! Ты меня слышишь?!
Но Паша словно не слышал голоса жены, он выжимал и выжимал скорость, пока встречные автомобили не стали похожи на размытые краски.
- Ты угробишь не только нас, но и людей, в которых мы врежемся, - донесся до Павла тихий голос, и Валена рука мягко накрыла его руку. - Паша, пожалуйста, успокойся. Давай остановимся.