- Почему? – недоумевает лесная ведьма. – Ты думаешь, что я ядовитый?..
- Нет. Не думаю. Но ты уже начал это есть и…
- Я не понимаю, – растерянно бормочет Иван и беспомощно смотрит на своего гостя.
- Ладно, давай сюда, – со вздохом соглашается охотник и делает небольшой глоток. Варево имеет странный, пряный вкус, тотчас дурманит голову и путает мысли непривычного к такой пище человека. – Ну и гадость! И чего ты так лыбишься? – в ответ на это Иван лишь пожимает плечами, но улыбка с его лица не исчезает. Дурное предчувствие проскальзывает где-то на задворках сознания Гилберта, но быстро заглушается внезапной шальной мыслью: – Слушай, если ты ведьма, ты можешь приворожить мне удачу?
- Никогда не пробовал, но… Думаю, да. Закрой глаза.
Маг быстро склоняется к нему и, пока Гил не успевает ничего понять и воспрепятствовать, почти невесомо касается его губ своими, после чего сразу отодвигается прочь. Гилберт шокировано раскрывает глаза и не находит слов, чтобы ответить на такую наглость. Он вскакивает на ноги и бросается прочь, ожидая худшего, но ведьма не собирается гнаться за ним. Обернувшись, он смотрит на неподвижно замеревшего парня, а затем хватает свои стоящие у выхода лук и колчан и выскальзывает за дверь.
Он бежит не оглядываясь, пока не выходит за территорию Ведьминого леса. Лишь тогда он чувствует себя в безопасности. За ножом возвращаться нет смысла, хоть его и жаль – всё-таки верно служил ему на протяжении нескольких лет. Да и отец за его потерю по головке не погладит. Дьявол бы побрал этого сумасшедшего парня, у которого явно все мозги набекрень!
Раздосадованный охотник пускает в воздух стрелу, вовсе не надеясь попасть в одну из птиц высоколетящей гусиной стаи, но к его удивлению, едва ли не самый жирный гусь падает к ногам Гила. Недоумённо взглянув на своё оружие, Байльшмидт понимает: удача действительно с ним. Стрельба из лука, ранее казавшаяся чем-то средним между сложнейшим искусством и извращённой пыткой, приносит очень даже неплохой результат.
Как итог: отец хвалит его, когда на ужин появляется добытая Гилбертом дичь. Он не спрашивает, где сын пропадал целые сутки, куда он дел нож, а значит, ведьма и впрямь привораживает к нему удачу. Следует с благодарностью забыть об этой жуткой встрече, и Гилберт собирается поступить именно так. Но отчего-то странный ритуал не выходит из головы. Почему-то, стоит закрыть глаза, возникает улыбчивый образ лесной ведьмы…
Проворочавшись всю ночь, но так и не заснув, охотник решает нанести ещё один визит колдуну ведьме, ведь сам себя тот чудак называет именно так.
Путь через запретный лес даётся на удивление легко. Тропа словно сама знает, куда ему нужно, и без лишних препятствий ведёт его к дому в самой чаще. Гил чувствует на себе недовольные взгляды духов, но нападать они, похоже, не собираются. Ведь подстреленные зайцы, которых несёт человек в знак благодарности, убиты не в этой части леса.
Дверь в дом лесной ведьмы открывается без единого звука. Гилберту не по себе от этой зловещей тишины. Иван сидит за столом и задумчиво вертит в руках охотничий нож. Заметив гостя, он улыбается, и Гил самодовольно кладёт свой подарок на стол перед ним, забирая обратно свою вещь.
- Это тебе.
- Ты убил их… – разочарованно произносит ведьма запретного леса, и Гилберту становится не по себе. Да, убил – что в этом такого?.. Почему этот треклятый парень расстроен?
- Не в этом лесу. Твои духи не рассердятся.
- Но ты убил их.
- Я охотник, – медленно проговаривает Гил, надеясь, что это поможет. Что лесной маг вновь улыбнётся, а с появлением его улыбки исчезнет долбанное чувство вины. – Я должен это делать. Ладно, слушай: давай попробуем взглянуть на это по-другому, хорошо? Если бы их убил не я, их съел бы какой-нибудь хищник. Рано или поздно. Ты же не пойдёшь вправлять мозг волку своими «правильно-неправильно»?
- Я пытался, – рассеяно говорит маг, встаёт и, подойдя к печи, склоняется над котелком с неизвестным, но очень ароматным содержимым. – Он не стал слушать. Сказал, что ему это нужно для выживания.
- Ты… говорил с волком, – Гилберт тяжело вздыхает, пытаясь это представить. Как ни странно, у него вполне сносно получается. Но будь на месте этого ведьмёныша кто-то другой, разговор с волком был бы признан проявлением сумасшествия. – Ладно. Нет, правда: всё нормально. Ты просто беседовал с долбанным волком!
- Почему ты злишься?.. – парень разворачивается к нему и смотрит пристально, невольно пробуждая у визитёра толпу мурашек, тут же пробежавших по спине.
- Я не злюсь, я просто… порой я забываю, что ты не человек.
- Я человек.
- Ты ведьма, – охотник прикрывает рукой глаза, чтобы разорвать зрительный контакт. Да что же не так с этим магом?.. Почему с ним невозможно говорить нормально?
- Да, но я человек, – Иван неслышно подходит и берёт Гила за руку, переплетает их пальцы. Улыбаясь, он смотрит на это, а затем переводит взгляд на Гилберта, глаза в глаза. Байльшмидту становится не по себе. Есть во взгляде фиолетовых глаз что-то вызывающее неясный, неосознанный страх. Вон, даже сердце быстрее забилось и дышать сложнее стало. Страх, определённо страх.
- Ладно, забудь. О чём мы говорили?..
- О волке.
- Да. Точно. Ему это нужно для выживания. Нам, людям, тоже.
- Но я не ем животных и до сих пор жив.
- Как же с тобой сложно, – охотник высвобождает руку и берёт со стола добытую дичь. – Не хочешь – не ешь.
Лесная ведьма смотрит на заячьи туши с грустью, а затем негромко просит:
- Можешь отдать их мне?
- Зачем? Похоронить собрался? – нервно фыркает Гилберт, но всё же кладёт животных обратно. Маг берёт с полки склянку и подходит к столу.
- Нет, – Иван прикладывает к ранам животных ладони, смоченные содержимым странного пузырька.
Когда раны убитых зверьков затягиваются, охотник ещё держит себя в руках. Но когда оба зайца оживают и, выпрыгнув в открытое окно, сбегают на волю, нервы Гила не выдерживают. Он опускается на пол и прячет лицо в ладонях, не в силах больше видеть эту самодовольно-невинную рожу.
- Ты… чудесно. Нет, просто замечательно…
- Извини, – парень опускается рядом и мягко отводит руки Гилберта. Ведьма смущённо улыбается, словно демонстрация силы произошла случайно, спонтанно. Ну конечно, так Гил и поверит этой невинной овечке! Поверит он, как же… поверит…
- И что, у нас снова похлёбка из трав? – устало спрашивает охотник и, поймав себя на том, что говорит «у нас», прикусывает язык до крови.
- Каша, – в голосе Ивана излишняя теплота, с головой его выдающая, но Гилберт не обращает на это внимания. Зря. Ведь заметь он это, увидь усмешку и озорство, азарт во взгляде ведьмовских глаз, всё могло бы сложиться иначе.
***
Со временем посещение лесной ведьмы становится для охотника привычным времяпровождением. Страх исчезает. Да, Ваня наделён огромной силой, но он совершенно безвреден. В этом Гил убеждается, раз за разом беседуя с ним, выискивая пробелы в познаниях мага об устройстве жизни и иногда устраняя их своими пояснениями. Нет, это не дружба. Даже близко не она. Это нечто иное, чему нет названия, или то, чему охотник давать название не хочет, а ведьма, ввиду неопытности, не может.
Через несколько дней охотник ловит себя на том, что дома он практически ничего не ест, предпочитая питаться странными варевами своего нового знакомого. Казалось бы, с его-то дивными умениями и постоянно приносимой домой дичью не есть мясо – дикость. Но он не может себя заставить, лжёт семье, что часть туши зверя или одну из птиц он приготовил в лесу и поел там же. Они верят. Поверить не трудно, ведь их сын и брат часто пропадает в лесу сутками, уходит на охоту с ночёвкой. Знали бы они, где и с кем он проводит это время! Знали бы, с кем юный охотник ведёт беседы!..