Последние слова дались Ладимиру с трудом, и на какое-то время он сжимал кулаки и смотрел в одну точку. Он винил себя в смерти своей невесты и никогда не сможет себя простить. Все это было настолько печально, что вновь праздное любопытство охватило меня. Мне захотелось заглянуть в саму душу воина и узнать, есть ли еще хоть шанс заставить его забыть Светлану.
Я осторожно поднялась со своего стула и направилась к Ладимиру. Он посмотрел на меня, и в глазах его отразилось непонимание. Я попросила воина встать. Он подчинился. Я провела своей израненной рукой по его щетине, изучая и чувствуя, как колючая борода щиплет мои руки. Это опьяняло, и я осторожно приблизилась к лицу Ладимира.
Он попытался отодвинуться, но я сказала ему стоять на месте. Воин застыл, словно каменная статуя, не понимая, чего от него хочет ведьма. Но я-то знала, что было мне нужно. Нежно я поцеловала его. Он был теплым и на вкус напоминал кедровые орехи.
Жар, исходивший от него, опьянял мой рассудок. Я пробовала на вкус его губы и в один миг поняла, что он отвечает. Его рука оказалась на моей талии, другой он взял меня за подбородок. От него исходил легкий запах пота и подсолнухов. Щетина покалывала меня, но это не мешало ощущать то головокружительное чувство, которое бывает при столь близком контакте. Я даже чуть не забыла, зачем это сделала. Но потом вспомнила.
И пока Ладимир находился под колдовскими чарами и думал, что никогда не чувствовал губ слаще моих, я исследовала его душу. Она была потемневшей, изношенной и потрескавшейся по краям. Он так сильно и отчаянно любил Светлану, что с ее уходом все краски обесцветились, а душа сгорела заживо. Не рассыпаться ей помогала лишь вера, что он все исправит, что однажды Светлана сможет раскрыть глаза и вдохнуть полной грудью.
Боль его утраты затмила все. Мне не было места в его сердце, если бы только… если бы только я не применила магию, как делала это сейчас, хоть и неосознанно. Любой, кто находился слишком близко к ведьме, думал, что она прекрасна.
Я нехотя отступила и убрала свою руку со щеки Ладимира. На ней остался небольшой отпечаток моей крови от ран из-за шипов. Как только я разорвала наш поцелуй, Ладимир отшатнулся и возмущенно посмотрел на меня. Он не понял, что я исследовала его душу, но точно осознал, что что-то не так.
— Что ты сделала? — он говорил тяжело и сухо.
— Лишь вновь проявила свое любопытство, мне стало интересно, каков ты на вкус.
А ведь он только что рассказал мне о Светлане. А я тут же его поцеловала. Но какая бы душа не была, всегда есть шанс на ее исцеление. И я попробовала самый честный из ходов.
— Я бы могла тебе помочь другим способом. Если бы ты позволил, я бы могла заставить тебя забыть о Светлане, и ты бы зажил новой жизнью. Вернулся бы в свои края и жил бы так, как жил до встречи с ней.
Тишина в «мастерской» была вязкой и расплывчатой. Ладимир смерил меня презрительным взглядом и буквально выплюнул:
— Тебе не понять этого, ведьма, — затем он вышел прочь.
И он был прав. Я не понимала тогда и не понимаю сейчас, как можно любить мертвого человека? Он ушел, растаял дымкой и от него остались лишь воспоминания. Любить воспоминание можно, можно их лелеять и беречь. Но я никогда не смогу понять, как можно любить мертвеца.
Как только Ладимир вышел из комнаты, я заперла за ним дверь и выглянула из окна. Подозвала одного из воронов. Никто из них не шелохнулся, знают, что я не буду звать их ради угощений. Поэтому мне пришлось достать из шкафа несколько кусков черствого хлеба. Две глупые птицы сорвались с места, где их ждала неминуемая смерть. Я заставила остановиться их сердца под моими окнами. Затем затащила пернатых в «мастерскую», закрыла окна и принялась за создание приворота.
Я черная ведьма, мало моих заклятий может обойтись без крови и жертвоприношений. Я так привыкла к этому, что всего два ворона были таким пустяком.
Ладимир должно быть уже спал, когда я закончила. На руках моих был кубок с вороньей кровью на дне, с примесью ночной росы и слез золотой жабы, что обитает только в этих местах. Незримой тенью один из моих демонов дул на кубок, заставляя жидкость бурлить и пениться.
Я шла на все, чтобы заставить Ладимира забыть ту девушку. Я думала, что человеческие чувства легки, а управлять ими просто. Ладимир был тем, кому было суждено поменять мое мнение, хоть и ненамного. Но тогда я была довольна собой и верила в свои силы.
***
Утром я дала Ладимиру испить вино с приворотной кровью. Я наблюдала за тем, как Ладимир пил, и душа моя наполнялась триумфом. Я смотрела, как винная капелька стекала по подбородку воина, как он осушил кубок и со звоном поставил его на стол. Тыльной стороной ладони Ладимир вытер рот и посмотрел на меня. Взгляд его блуждал и не мог сфокусироваться.
— Что это? — спросил он осипшим голосом.
— Обычное вино.
— Лжешь, — Ладимир схватился за голову, попытался подняться, но пошатнулся.
— Спи, — нежно прошептала я, и воин упал без чувств. — Спи, мой дорогой Ладимир.
***
Я сидела рядом с Ладимиром и влажным полотенцем протирала пот с его лба. Я не помнила, когда последний раз использовала приворот и начинала волноваться, все ли пошло как надо. Темная ведьма с тремя сотнями демонов волнуется, получился ли у нее приворот. Теперь-то мне смешно это вспоминать.
Но даже беспокойство не мешало мне любоваться воином. Я впитывала глазами черты его лица, чтобы они навсегда отпечатались в моей памяти. Изгибы его губ, разрез глаз и густые золотистые брови. Все казалось мне важным, даже бисеринки пота, выступившие над верхней губой. Ладимир был похож на статую, выкованную каким-то великим мастером.
Когда Ладимир приоткрыл глаза, я склонилась к его лицу. Его янтарные глаза были такими чистыми, что на секунду меня кольнула совесть за свои деяния. Но я быстро смогла себя убедить, что все это делается не столько для меня, а сколько ради самого Ладимира.
Воин сел в постели и с тяжелым вздохом дотронулся до своего лба. Я находилась рядом, замерев, ждала его последующих действий. Наконец, Ладимир посмотрел на меня и губы его тронула улыбка. Он протянул ко мне свою руку и дотронулся до щеки.
— И почему я раньше не замечал, как ты прекрасна, — затем он на секунду стих и впервые назвал меня по имени: — Рогнеда*.
По телу моему прошла дрожь. Ладимир был влюблен меня. Хоть и на короткое время. Хоть и из-за магии. В тот момент все мое существо ликовало.
Как бы сильно не был Ладимир предан своей невесте, против магии он был бессилен. Я так думала. Я решила его судьбу за него, расписав все так, как хотелось мне.
Я протянула руку к его лицу. Порезы от шипов практически зажили, поэтому щетина воина уже не щипала мои руки. Ладимир придвинулся к моей ладони, словно большой кот, требующий ласки.
«Ай-ай, я перестаралась с заклинанием».
Ладимир смотрел на меня, и в его взгляде я видела только нежность и желание. Что-то в груди у меня трепетало.
Я придвинулась к нему еще ближе. Мы вновь поцеловались. Его мягкие губы были такими нежными, что даже колючая щетина не мешала. Его ладонь опустилась на мою спину. В тех местах, где он касался меня, по телу пробегали мурашки. Дышать было тяжело. А Ладимир и не собирался останавливаться. Я сделала это с ним.
Он целовал меня нежно, будто боясь сделать больно. Его руки блуждали по моей спине и плечам, и там где он прикасался, я чувствовала жар. И тогда я решила, что если что-то пойдет не так и Ладимир со мной не останется, я заберу у него кое-что. Я оставлю себе кое-что, что будет всегда напоминать мне об этом воине.
Руки Ладимира вдруг перестали меня изучать, и он разорвал поцелуй. Я посмотрела в его глаза и поняла, что той пылкой любви в них больше нет.