“Вот состарюсь — тоже буду так выглядеть!” — пообещала себе Марина, как в детстве, когда, встречая эффектных женщин, обещала себе стать такой же, когда вырастет.
Пока Марина распаковала пироги, нетерпеливо засвистел чайник и они уселись на кухне за круглым столом. Из-под потолка на длинной цепи спускалась старинная лампа, радужные зайчики от хрустальных подвесок дрожали на белой скатери.
Анна прихватила с собой моток веревки и голубоватый шар, Марина с интересом поглядывала, как ловко сухие пальцы плели узорчатую сетку вокруг шара. Анна почти не смотрела на свою работу, ее глаза были прикованы к Марине. А Марина…
Чай с чабрецом, мамины пироги, теплая тишина. Словно осколок льда таял камень в горле. Мучительные вопросы не то чтобы отпали, а словно отодвинулись от Марины, заволоклись чайным паром. И никакой неловкости не чувствовала Марина, сидя в чужой кухне с незнакомой женщиной. Тусклый блеск зеленого стекла в ловких пальцах Анны завораживал, убаюкивал.
— Ну что, успокоилась немножко? — словно издалека донесся голос Анны.
— Ага... — зевнула Марина и тут же встрепенулась, — но как вы…
— Расскажешь?
... Странноватая, конечно, эта Анна. И вечер получается какой-то... Что ж, хотела знак — получай. Марина, решив ничему не удивляться, начала рассказывать. Ничего не скрыла, все свои терзания выложила на круглый стол.
А Анна все плетет и плетет свои веревочки вокруг шарика...
— Запуталась ты, девонька. Смотри, какой узор хитрый! — она сделала последний узелок и стеклянный шар, словно паутиной опутанный, закачался перед Мариной. — Распутываться-то будешь?
— Да вот думаю — может не распутываться? Просто жить дальше, как-нибудь само все решится. — сонно пробормотала Марина.
— Ну-ну. А ты веревку возьми, обмотайся с ног до головы и живи дальше. Понравится? – вскинула бровь Анна.
— Ошибиться боюсь. А ответа нет. И сердце молчит и голова не работает.
— Работает твоя голова, только слишком быстро. И сердце не молчит. Кричит, даже я слышу. А ты нет.
— Кажется, если сделаю неверный шаг, то мне это не простится. Потеряю все. И исправить будет нельзя.
Анна слегка покачивала головой, то ли с Мариной соглашалась, то ли со своими мыслями.
— Страх тебе мешает. От него ты оглохла и ослепла.
— Да. Мне страшно. — созналась Марина. — Не знаю, как быть.
— Знаешь. — спокойно возразила Анна.
— Тогда почему я не вижу выхода?
— Потому что привыкла глазами смотреть. А твоего выхода глазами не увидишь.
— А чем же его увидишь?
Анна не ответила, поднялась и вышла, оставив Марину в недоумении. Вернулась, неся в руках что-то объемное, завернутое в плотную, темную ткань. Опустила на стол перед Мариной, руки положила поверх.
— Мне дала его… одна женщина. Много лет назад. С условием, что передам его той, кому он будет очень нужен. — она убрала руки.
Марина потянула за краешек ткани и перед ней засиял шар из зеленого зеркального стекла. Марина осторожно тронула его ладошкой, чуть потянула к себе — тяжелый. Стекло толстое, пузырчатое. А вот в этой точке зародился шар — здесь мутный наплыв, похожий на пуп. В зеркальной глубине отразилось Маринино удивленное лицо. Она подняла на Анну глаза.
— Ведьмин шар?
— Зеркало. — помолчав, ответила Анна. — Древнее. Фламандское. Так их раньше делали. Выдували шар, потом разбивали. Осколки вставляли в оправы. А этот не разбился
— Почему?
— Кто его знает. Не бьется — и все.
По загадочным глазам Анны Марина поняла — знает она об этом зеркале больше, чем говорит. Но расспрашивать не посмела. Анна придвинула шар ближе к Марине.
— Он тебе поможет. Бери.
— Вы отдаете его мне? — ахнула Марина.
— Даю на время. Спросить его можешь один раз. Больше не трогай. Однажды ты встретишь женщину, он будет нужен ей так же, как тебе сейчас. Отдашь ей.
— А как его…спрашивать? — Марина осторожно повела пальцем по шару, и ей показалось, по его поверхности пошла рябь, как по воде. Она отдернула руку.
— Поставишь на стол. Глазом к себе. — рука Анны коснулась стекольного наплыва, принятого Мариной за пуп. —Перед ним положи вещь, связанную с тем, о ком хочешь узнать. И смотри внимательно. Только не на себя, а внутрь. Больше ничего.
— Это что же, гадание? — расстроилась Марина. Она даже в детстве не верила в зеркальные коридоры. — Свечки, зеркала… Святки вроде прошли.
— Святки не при чем. — невозмутимо ответила Анна, — Он не гадает, а показывает. Как в зеркале. Без прикрас.
— Кто вы? — вдруг вырвалось у Марины. Только сейчас она сообразила, что этот вопрос надо было задать намного раньше.