Перед отдельным костром, которую старушка приготовила специально для внука, сидел Аян, сплетая красивые узоры из длинных трав, и даже не ясно пока, что он хотел сделать: то ли дерево, то ли кораблик. Тонкие пальцы ловко, плавно и в тоже время быстро да пластично разматывали материал, что моментально приобретало удивительную форму, вот-вот собираясь выразить конечный результат. Однако в ту же секунду пальцы застыли.
Щеки мальчика превратились в румянцы, отражая в его лице смущение, а уголки губ скромно перебрались вверх. «Золотые руки». Эта фраза нехило вкололась в голову Аяна. В тот момент он не знал, куда себя деть.
— Спасибо — Еле слышно ответил он и, продолжил рисоваться своими попытками скрыть смущение от мужчины, кому наблюдать за этой ангельской прелестью было лишь в удовольствие.
Темир обычно не начинает разговор первым, но, на этот раз интерес к мальчику сам потянул того к общению.
— И что же это такое?
— Сейчас узнаете, — опомнился Аян и продолжил разматывать траву. Что же это было? Два ножа? Бумеранг? Человек? А результат был ясен лишь в конце: две сложно сплетенных крыльев, недлинная шея, большие когти и голова с клювом.
— Ммм — Замычал Темир. Бархат от его голоса заставил мурашкам пройтись по коже, и мальчик чуток съежился, этим самым удачливо покрыв дрожь. — Орел значит…
— Продолжил он. — Можно? — всадник протянул руку, якобы прося разрешения у мальчика взять орла. Засмотревшийся в лицо Темира Аян, с открытым ртом и ошеломленным лицом медленно и долго тянул фигурку вперед. А всадник лишь засмеялся, в итоге на середине мучительного процесса сам взял фигурку в руки. — Хах, спасибо, а ты, я вижу, совсем не торопишься! — усмехнулся Темир и принялся осматривать и щупать игрушку со всех сторон. Как аккуратно и точно сделано, видно у хороших «мастеров» учился. Обычно таким вещам матери учат. — Как интересно. Кто тебя научил?
От мальчика не было ответа, пока тот сваривал информацию и не успевал сообразить, что к нему вообще кто-то обращался. И этим обращающимся к нему человеком был тот, на кого он все это время открыто пялился.
— А ой, и-извините, ч-что? — Смешно сотрясся Аян. Темир еще раз тихо усмехнулся, не переводя взгляд на мальчика и все так же осматривал игрушку.
— Спрашиваю: кто научил?
— А, никто.
— М? — Вдруг затих тот, после чего резко посмотрел на Аяна. — Никто? Это как, никто?
— То и значит, я сам… — уже начал краснеть мальчик. — Сам. Просто скручивал траву пока сидел снаружи и… так и научился, вот. — Убрал он волосы за уши.
Темир, изумленный ответом, уставился на Аяна с такой физиономией, словно бы над ним издевались. Никто? Сам? Просто покрутил травку? Не может быть.
— Врешь! — Прошептал Темир, хитро лыбясь на собеседника.
В ответ мальчик лишь тихо засмеялся, переведя взор на землю, тем самым спрятав смущенное лицо.
В ответ мальчик лишь тихо засмеялся, переведя взор на землю, тем самым повторно спрятав смущенное лицо. Двое парней еще немного толковали о друг-друге. Смех юноши сливался с музыкой позади, которую хором пели две пожилых женщин, одновременно готовивших ужин всему аулу:
— Слушай, а почему именно орел? — Спросил Темир.
— Не важно, орел, не орел. Главное что летает. Хочу стать птицей и улететь куда захочу!
— Мечтательно посмотрел на небо Аян.
— Поэтому ты мастеришь только птиц?
— Ну, не только.
— А твои фигурки могут летать? — Уже собирался Темир отпустить орла на полет, вставая с места. И Аян заметил, что рост всадника слегка превышал его рост, других местных и, возможно, даже переростка-Азата…
Всадник игрался с фигуркой, словно ребенок. Аккуратно схватившимися игрушку руками то вправо, то влево, фантазируя то, как летит охотничья птица и смотрит вниз, разыскивая себе на ужин здорового барана.
— Нет, не летает — вздохнул мальчик. — Я уже пробовал
— Жаль — опечалился Темир, но все равно решил испытать удачу, бросив на полет орла, вперед, надеясь что он пролетит мимо костра. Как только фигурка освободилась от рук всадника, она, пролетев полтора метра, попала в огонь и сгорела.
— Ой…
Темир замер в позе бросающего шар римлянина, медленно направляя зрачки широко открытых глаз на мальчика. А тот, взглянув на нелепое положение всадника, лишь звонко засмеялся.