— Ничего страшного, хаха, всего лишь травка! — расслабил его Аян.
Рядом на Алтыбакане* качались в стороны девушки, хохотом вмешиваясь в музыку старушек. Еще дальше слабо издавались крики и смех детей, игравших на соседних полях. Гул разговорившихся местных и гостей между собой охватил всю золотую степь:
— Говорят, вы славитесь быстрыми конями, — начал другую тему Темир. — Не хочешь показать мне конюшню?
На соседнем холме фыркали лошади: некоторые снаружи, другие — в маленькой конюшне. Конюшня выглядела обычно: с краю хижинка, широко окруженная низким деревянным забором. А в территории, окруженной заборами, находились лошади. Здесь никого не было, только сам холм, конюшня и лошади. Когда парни приблизились к ним, Темир внимательно осмотрел их, задумчиво потерев подбородок.
— Хмм, вроде все одной породы, такой же, как у нас, — предположил Темир. — Эта порода не так быстра, как я знаю. Совсем обычна и проста. Но почему вы все ими так горды?
Аян лишь пожал плечами.
— Может быть, вы их как-то по-другому тренируете? Мы коней с детства тренируем. И все равно наших молниеносными не назовешь. — Продолжал Темир. — Ну давай же, рассказывай, в чем секрет?
— Я не знаю. Они просто такие и все.
— Почему же не знаешь? Ваши же кони. — Озадачился Темир. — Может у вас тут какая-то магия? — пошутив, хитро улыбнулся он. Всадник еще раз осмотрел коней и остановил взгляд на одном из них. — О! А давай я на этой покатаюсь? Красивая, и выглядит сильной!
— Ну, пробуйте, — неуверенно ответил Аян.
Любая из них послушно выполняла бы команды любого человека, даже чужеземца. Здесь за ними ухаживают несколько людей сразу и многие успели сесть верхом: дети, старики, мужчины. Они привыкли, поэтому никогда никого не откидывали с себя и никому не давали задними копытами по лицу. Но эта оказалась единственным исключением. Темир еле как оседлал ее, успокаивая, а иногда матерясь.
К слову лошадей здесь, в местности «Елушын», обитало не так много, как в тех краях, где жил Бас Куда, то есть в «Кенорис». Вот у него было много хороших всадников на лошадях, не то, что в Елушын. А в Кенорис лошади были не так замечательны, как здесь.
Кенориский всадник сел верхом на упрямую Елушынскую лошадь. Только хотел он дать команду, как парни услышали крик сзади.
— Эй, это моя лошадь! А ну слезь с него! — Пулей вылетела из хижинки Аида.
Темир нехило так отшатнулся от громкого и властного голоса, это первое. А вот увидев облик хозяина, точнее, как оказалось, облик хозяйки, он чуть ли не упал с лошади от второго сотрясения его с этого момента бедной психики. Всадник просто не мог поверить, что голос, что он услышал секунду назад, принадлежит этой миловидной с первого взгляда девушки. Миловидной, если бы не эти жутко-строго нахмуренные брови. Взгляд, брр, аж прожигает.
— И-извините? — Всадник заикнулся, не соображая, как поступить, хотя указ и был дан секунду назад строгим голосом девуш… нет, по чувствам далекого прошлого, по ощущениям внезапной ностальгии, голосом воина, военачальника… Строгим голосом, таким родным, таким знакомым. Он чувствовал поминовение, честь, закон, преданность. Но только на миг. Словно бы память всадника пролетела над его разумом. И улетела так же быстро, как прилетела. Когда указ был дан второй раз, но уже жестче, Темир мигом спрыгнул с коня.
— Прежде чем я надеру тебе задницу, хочу спросить, каким это образом ты смог запрыгнуть на мою лошадку? Я учила ее не позволять чужим оседлать себя. И она хорошо справлялась! — Аида приблизилась вплотную к Темиру.
А он стоял вкопанный. Молчал. По интуиции далекого прошлого ему казалось, что молчание — это лучший способ избегания наказании. Хотя, о каком наказании может быть речь, когда перед ним стояла девушка? Всего лишь девчушка? Всадник хотел было защитить свою честь, противостояв сопернице. Но внезапные воспоминания в голове вновь заставили его замереть в прямой стойке:
«Я ему слово — А он мне десять!» — голос мужчины глубоко в разуме Темира продлевал его терпение, причиной которой являлся страх.
Почему-то тишина всадника пацанке очень понравилась.
«Тишина я сказал, недоумки!»
Она получала некое удовольствие от, хоть и маленькой, но все же какой-то власти.
«И это вас, таких, воинами называют? А ну-ка, встали в позицию!»
Аиде припомнились моменты давних времен, когда она даже не была рождена… Она словно бы ностальгировала от музыки, долгие годы не слыханной и красивой.