— Случайность говоришь? — ответила пацанка. А мальчики сжались, вновь услышав низкий голос девочки. Только-только же позабыли!
— Аида! А-и-д-а-а-а! — послышался уже другой голос из далека, более женский, не такой как у самой девочки. — Аида!
— Да щас! — закричала пацанка в ответ. — Ладно, пацаны, я пошла, — и та шагнула в сторону равнины, где собирались праздновать сватовство двух еще совсем молодых людей.
— А мы тебя и не держали! — послышалось где-то сзади, на что Аида лишь фыркнула. Да ну его, и так проблем хватает из-за драк нескончаемых.
Ммм, вкусности, гости, украшения. Что может быть лучше? Вот и пришло время пира в честь свадьбы этих юношей. А она ведь даже имени его не знает…
Здесь, в стране такой, Казахстан называется, браки планировали заранее, даже до рождения детей, которые являлись запланированными «женихом и невестой». Это так называемый «кудалык», то есть казахское сватовство. Богатая семья женила свое дитя на ребенке богатой семьи, а бедная семья свое, как ей приходиться бедное — на такой же бедной семье. А чтобы кто-то из молодых людей не успел влюбиться в левого человека, и чтобы по вине такой ситуации не произошла трагедия, прямо как в «Ромео и Джульетта», их старались выдавать замуж и женить как можно раньше. Естественно, это не главная причина выдавать девушек замуж в раннем возрасте. Четырнадцать, пятнадцать или шестнадцать, вот это идеальные числа, самое главное, чтобы невесте больше двадцати не было. Первые числа сверху — возраст, когда девушки достигали совершеннолетия, как считало общество. Следовательно, в этом возрасте и замуж выходить, и детей мужу рожать. Вот к этому мать готовила Аиду каждый день, как и сейчас, зовя к себе пахать по женски так, что мало не покажется. А свадьбу соседской дочки пацанка даже пропустить готова, лишь бы не работать ради этого, как она сама говорит, «пустяка».
— Вот! — как только Аида встала перед матерью, тут же в руках появилось железное ведро, по размеру уж точно не маловатое для девочки. — Иди и напои скот, потом на этом же ведре молока принеси, — кулинарную часть работы женщина решила не доверять дочке, оставив эту партию себе. — Так! А где невеста? Куда она пропала? — пацанка кивнула напоследок, но мать уже не обращала на нее внимания, а та поплелась в соседний холм.
Путь к колодцу сопровождался жгучими взглядами на походку пацанки, на мальчишескую походку мальчишеской девочки Аиды. Как бы она не старалась идти по девчачьи, сколько бы усилии на это не тратила, выходило так же, или еще хуже.
Территория колодца засыпана небольшими камнями, а за гранью еще совсем зеленая трава. Здесь рядом должно быть дети играются. Были слышны крики и смех. Поступая ближе к колодцу, девочка постепенно начала слышать до боли знакомые всхлипы. Аида побежала на тихий плач. Как оказалось, Аян лежал прямо на камнях, обнимая свои колени.
— Твою же налево! — пацанка подошла ближе и села рядом. — Что случилось?
Объяснения проводились паузами, которые происходили из-за сбившегося дыхания и пыхтении. Дрожащий голосок ребенка рвал пацанке душу. Она ненавидела видеть его плачущим. Многое было непонятно, после каждого слова шли громкие вдохи и выдохи, пока через черные от влаги ресниц по щекам пробегали слезинки, а ручки гладили окровавленные коленки.
— Я-я… бегал, б-быстро. А-а, а потом упал! Сильно-сильно! Мне так б-больно, Аида!
— Почему ты бегал?
— Я просто шел, ш-шел здесь рядом… — его нижняя губа дрожала. — А потом п-п-пришел Азат, — приехали.
Как только пацанка услышала его имя, тут же сердце пропустило удар: не от страха, а от пылающей ярости. Кулаки сжались, готовые избить кого-угодно, кто посмеет тронуть столь дорогого ей человека.
Снова этот Азат. Снова он обижает ее брата.
— И его д-друзья. Они назвали меня девчонкой и-и-и, — мальчик глотнул воздуха. — И начали, п-по очереди тянуть за мой хвостик, — он еле держался, чтобы не разрыдаться на весь холм.
Аян иногда собирал волосы в хвостик, чтобы те не мешались и не падали в лицо.
— Что?! Что они сделали? Совсем страх потеряли?! — лицо Аиды за мгновенье успело превратится в злобную от гнева гримасу. Брови настолько сильно нахмурились, что почти закрывали глаза. — Где он? Говори!
— Аида, — мальчик обнял близняшку за шею и больше не смог сдержаться: новая порция слез пробежалась по щекам, падая на плечо пацанки. — О-они сказали… с-с-сказали… — уже рыдал он почти на весь холм. — Ч-что если я снова тебе все расскажу, т-то в следующий раз они м-меня убьют! — Аян уткнулся лицом в плечо сестры, продолжая реветь туда подавленным плачем. — Аида, мне так страшно! Они меня убьют! Убьют!