— Аян, — обратилась сестра уже нежным голосом, поглаживая того по голове. — Скажи, где он?
— Н-не знаю, — мальчик шмыгнул носом. — Он уже ушел.
Аида лишь разочарованно вздохнула
— Ладно. Сейчас, погоди, — она аккуратно подняла брата, опрокинув его руку за своей шеей. Тот подпрыгивал на одной ноге, что меньше всего повредилась, и старался привести дыхание в порядок, периодический глотая воздух. Такое сладкое, наивное, детское сопение: была бы пацанка чуть младше или поженственней, как другие девочки, разрыдалась бы вместе с ним. — Сейчас, еще чуть-чуть. А потом будешь курт есть, хорошо?
— Не хочу курт. Хочу, чтобы не болело! — ну кто бы сомневался. А Азата этого Аида ни за что не собиралась оставлять без наказания. Он обязательно заплатит за содеянное. Это она могла обещать наверняка.
Они пошли домой. Один поддерживал другого на ногах, а другой подпрыгивал, пытаясь идти как можно быстрее, в такт своему напарнику. Их руки, что были опрокинуты на шеи друг друга, сплетились, точно узор. В жизни они были соединены точно также. Не разлей вода. Оба любили играть вместе, косячить и дурачиться. Как говорит Рухия, еще в самом детстве они целовали друг друга в щеки и постоянно обнимались, покачиваясь туда-сюда.
Всегда мальчик помогал сестре с косяками, беря всю вину перед родителями на себя. А девочка всегда оберегала мальчика, защищая его от других пацанов. Ее многие боялись, потому что она была удивительно сильной, крепкой, да еще и с характером, на многих срывалась, применяя силу, если те бесили. Брат-близнец — единственный, к кому ее отношение было мягкое. А ведь даже родители не могли найти что-то общее, словно те были не собственными детьми. С годами они стали взрослыми для игр. Двенадцать лет. Что сказать? Аиде скоро замуж. Общество попросту не принимало этих детей и их противоречие своей природе, что шло против этого самого «будьте естественными!». Вот поэтому у этих обоих есть только они сами, как одно целое связанные: один — руки, другой — ноги. А среди них бабушка. Как рука без ноги, а нога без руки? Именно так они нуждались в друг-друге.
Вскоре Аида донесла брата домой. Мать взяла его к себе в юрту и отправила дочь обратно за водой. Уже со спокойной душой, пацанка вернулась в место назначения.
— А где ведро? — Аида встала в ступор, стараясь вспомнить где оставила железяку. Забив на память, девочка решила побродить по холму, чтобы найти потерянное. «Так, где я была? Сначала я была здесь, а потом пошла туда» — таким образом, Аида дошла до того места, где упал Аян. Бр-р, аж вспоминать больно. Но и тут его не было. «Странно» — подумала она, и подошла ближе к краю холма, после чего посмотрела вниз. Как оказалось, упав на бок, железяка скатилась вниз по вышке.
— Ладно, — лишь ляпнула та и начала потихоньку спускаться вниз. Лишь бы не упасть из-за такого постепенного наклона. Но, к сожалению, уже к середине девочка побежала, без возможности остановиться. На таких склонах нереально сложно контролировать свое тело. Но наконец-то пришел конец рельефной горке, и можно было постепенно сбавлять скорость. Однако после столь болезненных топов она через чур расслабила ноги. А те в свою очередь свернули не туда и Аида, бесшумно, но больно упала вперед, лицом о землю. С расстроенным стоном девочка подняла взгляд вперед.
Прямо перед ней, в 20 метрах, лежало ведро, прислонившись к валуну. Плоско здесь, внизу, но незаметный на первый взгляд склон еще все присутствовал, поэтому, если бы не тот валун ведро скатилось дальше. Она потрогала нос, чтобы проверить, не сломался ли он после такого грохота. А то гудит, как звонкий колокол. Нет, вроде все нормально.
Пацанка встала, встряхнулась и подошла к валуну. Собравшаяся уходить, подняв ведро с земли, пацанка вдруг слышит еще какие-то голоса. Сначала показалось, что звуки исходят издалека, довольно тихо. Но как оказалось, этот голос, принадлежавший еще совсем молодой девушке, доходил с другой стороны огромного камня.
— Я правда не знаю, что мне делать! — у нее была жалостливая интонация, как будто та сдавливала ком в горле. — Кажется, нам просто нужно оставить все это, — от того, насколько тихо девушка старалась говорить, ее голос сипел, равняясь на шепот. — Как бы сильно мы этого не хотели, нам придется жить дальше вот так!