Я зачерпнул воды и стал подмывать её, а на ладони капала сперма, сочившаяся из жопы.
Закончив процедуры, мы развернули скатёрку, и шоколадку Забаве, я попросил сразу же, а потом и еду.
Забава съела завтрак, уплела шоколадку, мы напились воды и снова в путь!
Мы ехали и я, украдкой, наблюдал за нею: она выглядела беззаботной, довольной и даже счастливой; когда соскакивала поссать, то подглядывала, смотрю ли я. И я смотрел и даже щупал её. Забава хохотала, как от щекотки и, приподнимая попу, всё норовила обоссать мне руки.
...
Тридесятое возникло перед моим взором, будто из-под земли выросло. Без колдовства тут, явно, не обошлось!
20.01.16
Конец второй части. Конец первой книги
Тридесятое Государство
книга вторая
Глава 1. Людмила
Тридесятое возникло перед моим взором, будто из-под земли выросло.
Без колдовства тут, явно, не обошлось!
Мы подъехали к высоченному забору из брёвен в три обхвата и стража, разглядев и узнав Забаву ещё издали, открыла ворота.
Уже солнце клонилось к закату и, как только мы въехали, ворота за нами закрыли.
Забава спешилась, соскочил (научился, однако) и я с коника своего.
Забава передала поводья стражнику и, взглянув на меня, спросила - Принц, отдохнешь с дороги или сразу пойдёшь на приём к дяде?
- Я думал, мы жданные гости
- Да ждали они нас, ждали ..
Она не договаривала.
- Пожалуй, что права ты Забава: в баньку, да отужинать, да выспаться как следоват; а уж завтра тогда и на приёмы.
Забава улыбнулась - Вот и славно.
Царский дворец, бревенчатый с башенками, состоял из нескольких хором: царская изба была самая большая, с высоким крыльцом да с перилами, да с верандой крытой по всему периметру, да с крышей двускатной, да с петушком на коньке крыши.
А петушок то, я присмотрелся, не деревянный, а живой, всё вертится, да по сторонам всё высматривает - стережёт царский покой.
- Серко, стражник в конюшню уведёт, отдай ему поводья.
Я передал повод стражнику, ведущему жеребца Забавы - А где конюшня?
- Да вон она - Забава махнула рукой куда-то вправо - я глянул и увидел обширный сарай с проёмом без дверей.
Забава подошла к гостевому домику: красивый, весь резной да писаный, как тульский пряник, будто игрушечный.
На невысоком крылечке стояла женщина в расшитом рунами сарафане: русоволосая, с косой до пояса, зелёные глаза, чернобровая, с губами чувственными и сочными, но, уже в возрасте - на шее и в уголках глаз разбегались лучиками морщинки.
- Здравствуй, Людмила - женщина улыбнулась и качнула головой - принимай гостя дорогого, да поухаживай за ним, а я пойду к дяде, отчитаюсь.
- У ж не Русланова ль Людмила? - спросил я, ни к кому не обращаясь.
- Она самая и есть - ответила Людмила, спускаясь с крыльца
- А где же Руслан?
Ответила Забава, уже идущая к царской избе - Дядя Руслан, при дяде - она обернулась на ходу - они, как два сапога - пара, водой не разольёшь.
Людмила взяла меня под руку - Ну, пойдём принц, в баньке помоешься, попаришься, смоешь дорожную пыль да пот - она сморщила носик и повела им - а то от тебя, как от жеребца несёт.
Банька небольшая, видимо для гостей с дороги, не для утех шаловливых.
Людмила заходить не стала - Там тебя и помоют и веником похлещут. Портки чистые в предбаннике на лавочке лежат, а свои грязные, пыльные да потные оставь здесь; я, опосля, постираю.
- Ну - она высвободила руку и легонько подтолкнула меня - иди уж, неча пялиться на чужую жену - и улыбнулась озорно, скосив вниз глаза - экой любвеобильный то!
Меня бросило в жар - член торчал вовсю, оттопыривая мотню трико.
- Что ж, со мной не пойдёшь разве, Людмила?
- Да нельзя мне с мужчиной в баню то: банник может и кипятком ошпарить. Иди ужо, мойся, принц - она снова легонько подтолкнула меня, улыбаясь и потупив глазки - а я пойду стол накрою к ужину.
Скинув в предбаннике одёжку, я открыл дверь и вошёл внутрь.
Банька аккуратная, чистая, с оконцем для освещения днём, но к вечеру с него толку мало. Было, однако, не очень темно и я разглядел, полок и шайку на нём с водой, и мочало, и веник берёзовый и мыльнянку в ковшике.
- Ну, проходи, чё встал на пороге то? - продребезжал чей-то голос, и я увидел говорящего.
Из-под полка выглядывал голый старичок, лысый, с длинной бородой, обмотанный по поясу мочалом.
- Банник?
- Он самый, лезь на полок, да ложись, спинку тебе потру - он заскочил на полок, сунул мочалку в ковшик с мыльной водой и взглянул на меня - да ты не думай чево, не буду баловать, ты гость в государстве, а гостю почёт и уважение. Влезай, да ложись - и он прихлопнул ладошкой по полку.
Я забрался к нему на полок и улёгся, и он, тут же окатив меня водой из шайки, принялся натирать мне спину и бока, посапывая и бормоча что-то себе под нос.