Корнелия взяла одну малышку и поспешила к выходу. На улице у дома старейшины стояли все жители. Волканэрис только сейчас поняла, как их много. Хоть бы не кинулись, иначе…
— Аквид, — приказным тоном начала Корнелия, передав девочку ему, — Волканэрис, прибыв сюда, вы обманом вынудили моего мужа принять вас в нашу общину. Сила Волканэрис — одно из самых важных, что вы утаили от нас. Тебе ничего не стоило вспороть как свиней двух мужчин, что напали на нас в доме. Эта сила пугает и тревожит. Однако! — заметив шепотки и огорченный взгляд Волканэрис, она повысила голос. — Благодаря твоей силе и смелости Аквида почти все наши жители живы и здоровы. Не будь вас — полегли бы все мужчины, а женщин и детей увезли бы в рабство или продали в публичные дома. К сожалению, наслаждаясь мирной и тихой жизнью, мы забыли, что такое нападения. Поэтому мужчины перестали тренироваться и оттачивать военное искусство. Аквид, — с некой величественностью обратилась Корнелия и повернулась к нему лицом, — мы просим тебя и Волканэрис не только остаться с нами, но и взять на себя ответственность за обучения мужчин военному делу. А также просим стать старейшиной нашего поселения. Это последняя воля Луция.
Корнелия изящно опустилась на колено, протянув ему незамысловатый скипетр, и жители почти синхронно опустились на колено за ней, выражая преданность и согласие. Аквид сглотнул, оглядел всех неверящим взглядом и, передав ребенка Волканэрис, взял скипетр. Вот она… Власть, от которой он бежал. Аквид так не хотел быть Конаном, но все равно становится главным, только в чужом поселении, которое за короткий срок стало родным…
Он перевел взгляд на Волканэрис: она так широко улыбалась, что сам невольно улыбнулся. Видимо, Рауд действительно был прав: она — вершитель судеб. Ей суждено менять жизни. Суждено изменить мир…
Маккензи едва ли успела сообразить, что только что произошло, как неожиданно ослепил яркий свет. И снова события полетели с большой скоростью…
От Корнелии Волканэрис узнала, что в день ее рождения было еще несколько подобных случаев по всему миру: в то время Луций вместе с молодой женой еще жили в Риме. Торговцы рассказывали о небывалых природных катаклизмах. Все же думали, что это кара божья. А вот за что… Никто не потрудился объяснить. Корнелия тогда не поверила в россказни приезжих торговцев, мол, слухи это все с тех земель. Но, услышав рассказ Аквида, не поверила собственным ушам.
Она, конечно, упоминала, из каких мест торговцы приносили такие новости, но этого особо и не требовалось: именно после рождения детей Волканэрис сама чувствовала эти места. Они ей снились, мерещились наяву… Она могла описать их с поразительной точностью и детальностью. Эти места словно манили ее и требовали ее присутствия. Однако Корнелия всеми силами останавливала ее от поисков таких же, как Волканэрис:
— Давай подождем, пока девочкам не исполнится хотя бы год? — уговаривала она, хотя сама очень сильно загорелась идеей развивать ее способности и что самое важное — развивать в медицине. — Тебе следует окрепнуть. Вспомни, как дети истощили тебя. Да и Алисс и Аида будут нуждаться в тебе как ни в ком другом эти месяцы.
И Волканэрис послушно согласилась. И не потому что Корнелия была права: тяга к детям была в сотни раз сильнее, чем тяга найти себе подобных. Несмотря на то, что девочкам было еще меньше месяца, она сильно привязалась к ним и не хотела отходить от них хотя бы на минуту.
Аквид же плотно занялся развитием поселения: тренировал мужчин, занялся вопросами торговли с другими общинами, да и активно занялся порядками внутри своего поселения. Конечно, Луций тоже не сидел на месте, однако «свежая кровь» — как называла его Корнелия — справлялся куда быстрее и лучше.
Однако Аквид не забыл и о ней: несмотря на загруженность, он никогда не забывал уделить внимание девочкам и Волканэрис. Детей он полюбил едва ли не сильнее, чем когда-то любил собственного сына. Да и в Волканэрис он все больше видел женщину, с которой хотел бы разделить остаток своей жизни…
… Волканэрис тренировалась каждый день, чтобы обуздать, наконец, это почти неконтролируемое желание найти своих. Она не хотела думать, что их постигла такая же судьба, как и ее. Она хотела и верила, чтобы они все еще были живы и так же счастливы, как и она сейчас.
Волканэрис научилась больше созидать, чем разрушать. Научилась лечить не только царапины одним прикосновением руки. Научилась снимать боль, будь та головной или зубной. Научилась чувствовать людей и помогать им в разрешении их вопросов и терзаний.