— Ну зачем ты пошла сюда? — сквозь слезы причитала Волканэрис, залечивая бедро, но кровь не останавливалась. Холодный весенний ветер неприятно пробирался под кожу, однако она старалась не обращать внимания и сосредоточиться Чунхуа. — Почему вы меня не слушаете?..
Вскоре родилась девочка, и Чунхуа, собрав последние силы, передала ребенка Волканэрис. Чунхуа отвернула голову и вытерла мокрые от слез щеки, даже не посмотрев на девочку.
— Я должна закончить здесь. А ее могут убить за такие силы. — И буквально впихнула ребенка в руки Волканэрис.
— Чун…
— Сбереги Шан. — Чунхуа прикрыла глаза. Тут же образовался прозрачный проход, реагирующий на любое движение. Туда и толкнула Чунхуа Волканэрис с ребенком на руках. — И научи всему. — Последнее, что услышала Волканэрис, прежде чем оказаться дома.
Следующей стала Ачинг. Самая спокойная и преданная обучению. Волканэрис не могла нарадоваться, глядя на то, с каким рвением она внимала каждому ее слову. Ачинг не имела причин для какой бы то ни было мести, потому и старалась и слушала больше остальных.
Волканэрис еще после потери своего ребенка поняла, что подобные ей не могут использовать силу во время вынашивания дитя в полной мере, особенно когда ребенок на подходе. Организм просто-напросто не справляется с такой «активностью» и пытается избавиться от такого бремени как ребенок. Поэтому строго-настрого запретила заниматься серьезными ритуалами и заклинаниями.
Когда наступил день родов, девушки отправились в племя Ачинг. Ничего не предвещало беды. Племя с восхищением наблюдали за способностями Ачинг. Да и роды протекали как нельзя лучше…
Но тут начался сильнейший ветер, который с корнем вырывал деревья. Затряслись горы, будто от землетрясения. С них летели огромные камни, способные убить. Начался ливень, заглушающий крики и закрывающий обзор дальше вытянутой руки. А Ачинг металась будто в сумасшествии и хаотично махала руками, не контролируя силу: то небольшими, но приносящими неприятности сгустками слетал из рук огонь, то вырванные ветром деревья или камни летали вокруг, создавая опасность.
— Держите ее за плечи и держите колени! — прокричала Волканэрис, едва удерживая Ачинг. Она и так уже получила руками по лицу, не хватало, чтобы Ачинг забила ее ногами.
Мужчины переглянулись, но послушались. И даже они вчетвером едва удерживали ее. Крики Ачинг были такими громкими, что заглушали сильнее разбушевавшийся ливень.
Однако с первым криком ребенка все тут же закончилось: горы больше не сотрясались, успокоился ветер и закончился дождь. Все остановилось, будто ничего не и было.
— Ачинг, — прошептала Волканэрис, с улыбкой смотря на девочку. — Ачинг, она прекрасна! — Но Ачинг не отвечала. — Ачинг, посмотри! — Волканэрис с восторгом перевела взгляд на нее, но улыбка сползла с лица.
Ачинг с пустым и стеклянным взглядом смотрела куда-то вдаль, а грудь не вздымалась от дыхания. Волканэрис прикрыла глаза, опустив голову и сгорбив спину, и расплакалась. Пожалуй, это была самая тяжелая для нее потеря. Шмыгнув носом, она закрыла глаза Ачинг и встала. Девочка на руках не капризничала и почти не двигалась, лишь внимательно смотрела на Волканэрис. Она вытерла слезы и протянула ребенка вождю племени.
— Нет, — сурово, но без злости и агрессии ответил вождь. — Мы не можем ее взять. — Вопросительный взгляд Волканэрис заставил ее продолжить. — Ее мать получила большую силу. Значит, дитя тоже владеет ею. Мы не знаем, как управлять такой мощью. Я не хочу, чтобы мои соплеменники жили в страхе.
— Но как же…
— Силу дала ты. Значит, и тебе с нею справляться. — Вождь был непреклонен. Да и ужас в глазах жителей племени говорил все за них. Волканэрис кожей чувствовала их страх. — Ты можешь приходить с ней, чтобы она знала наши традиции. Но воспитание возьми на себя.
Волканэрис молча кивнула и тут же исчезла.
И снова несколько месяцев пролетели в один миг. Маккензи успела понять, что Иоко всеми силами сдерживала рождение ребенка, объясняя это тем, что хочет научиться как можно больше, да и вообще боится рождения — вдруг умрет как и остальные, а ее дитя останется сиротой.
Однако все это было пылью в глаза: все это время Иоко копила в себе силы не ради созидания. Разрушение и власть — вот чему она поддалась. И когда Волканэрис поняла это, было уже поздно…
Волканэрис переместилась на территорию племени, где жила Иоко. И… Только пустота: вигвамы[3], землянки, небольшие домики — все было разрушено. Ветер, похожий на смерч, сносил все на своем пути. Она прикрыла рукой глаза и пошла к жилищу вождя.
Жители племени жались друг к другу, стоя на коленях перед Иоко. Она держала рослого и плотного мужчину за косу, а сам он также стоял на коленях.