— Стой! — крикнула Волканэрис. Голос эхом пронесся по округе, заглушая ветер, который, кстати, стал в разы тише. — Ты не сделаешь этого!
— А-ха-ха-ха-ха-ха! — зловеще рассмеялась Иоко. — Ты правда думаешь, что сможешь меня остановить? Я благодарна тебе за все, но это теперь моя война! Не лезь! — И резким рывком притянула вождя к себе, прижимая ноготь к его шее. Капля крови потекла ровной линией и застряла в ключице. — Иначе вспорю его, как свинью!
— Послушай. — Волканэрис выставила руки в успокаивающем жесте. — Я понимаю твою боль. Тебя несправедливо…
— Какая боль? — Иоко продолжала заливаться смехом. — Во мне нет боли! Я хочу стать первой женщиной-вождем! Они все будут поклоняться мне. Чем я хуже богов? Чем мой ребенок хуже богов? Все склонят перед нами колени!
— Посмотри на них. — Волканэрис обвела взглядом всех жителей. — Они боятся тебя.
— Власть строится на страхе, — скучающе ответила Иоко и все-таки вскрыла одним движением горло вождя.
Тот грузно свалился на землю, а облако пыли скрыло его и Иоко. Кто-то завизжал, а остальные подхватили. Паника завладела людьми: все в хаотичном порядке разбегались в разные стороны.
Иоко воспользовалась суматохой и напала на нее. Волканэрис едва успевала отбиваться от атак огнем, но не забывала защищать и людей, брокируя почти каждый удар в них. Однако это отнимало много сил. Иоко все равно до кого-то, но добиралась: кто-то молча падал замертво, а кто-то мучительно страдал от огня и все равно умирал. И Волканэрис настолько сосредоточилась на защите людей, что не заметила, как Иоко подобралась к ней, схватив Волканэрис за горло.
— Но почему она не заметила? — негодовала Маккензи.
— Потому что, несмотря на то, что Волканэрис была сильнее их четверых вместе взятых, это уже доказанный факт — беременная Ведьма может превосходить по мощи даже самую сильную из нас, — пояснила Адалинда. — Организм копит силу за и на двоих. В этот период тело переполнено силами, и любое действие будет в стократ сильнее. Воспользуйся силой — и она польется через края.
— Я не позволю испортить мои планы, — Иоко оскалилась, сильнее сжимая костлявой рукой ее шею, — наставница.
Волканэрис сглотнула и все пыталась ослабить хватку, царапая запястье. Даже ей было жутко смотреть на вторую ипостась. Но она собралась и перевоплотилась сама.
— Это я не позволю использовать мою силу во благо себе.
Волканэрис одним движением вырвала трахею. Кровь брызнула на лицо и одежду. Иоко с расширенными глазами схватилась за шею и уже начала падать, как Волканэрис подхватила ее под локоть, чтобы та не упала животом.
Люди, заметившие это, начали переглядываться. Кто-то хватался за оружие. Толпа разъяренных и напуганных жителей племени надвигались на нее.
Времени на раздумья не было. Волканэрис не могла позволить погибнуть еще и ребенку. Она полоснула по ее животу.
— Только не это… — завыла Маккензи, а Адалинда уже ускорила время.
Адалинда щелкнула пальцами, чтобы остановить ускорение, когда Волканэрис бежала с кричащим ребенком. Через мгновение она исчезла, вернувшись домой.
— Почему она не разглядела реальные помыслы Иоко раньше?
— Доверие, — ответила Адалинда. — Вот сколько стоит доверие.
Аквид оглянулся на едва слышный гул. Это значило только одно — возвращение. Однако прежде чем появилась Волканэрис, в землю воткнулась стрела, появившаяся из воздуха. Он понял, что что-то пошло не так и во время перемещения в нее стреляли. Но вот появилась Волканэрис. Вся в крови с ребенком на руках. По ее заплаканному лицу Аквид все понял. Уже в четвертый раз она возвращалась одна. Ничего не говоря, он обнял Волканэрис и поцеловал в висок.
— Мы справимся, — прошептал он и крепче прижал ее к себе. — Обещаю, все будет хорошо.
Маккензи сморщилась от яркого света. Время ускорилось, а события завертелись словно в киноленте. Шли годы. Пять лет, десять, пятнадцать… Девочки росли все вместе и считали своими родителями Волканэрис и Аквида, пусть и каждая из них знала о своем происхождении. Аквид расширил общину, превратив ее в крупное поселение. Волканэрис обучала медицине после смерти Корнелии не только дочерей, но и всех желающих. К ней на практику приезжали даже из Рима. А посмотреть судьбу приезжали из разных уголков. Молва о ведающей матери — а в простонародье звали просто Ведьмой — разлетелась по миру. Когда все остановилось, Макки поняла, что прошло двадцать лет.
— Аквид, — позвала его Волканэрис.
Оба не постарели ни на год. Разве что Волканэрис приобрела мудрость и возраст в глазах, а Аквид — пару прядей седых волос. От них так и веяло заботой и любовью. За эти годы их отношения стали только крепче и теплее. Уважение друг к другу пронеслось сквозь года и стало только сильнее.