Аквид закричал и вырвался: даже те двое не удержали — подбежали еще двое, чтобы хотя бы немного сдержать его и снова поставить на колени. Визги женщин и детей заполонили все поселение.
— Отец? — Эсмонд наклонился к нему. Аквид лишь тяжело дышал и прожигал сына взглядом, вяло дергая руками, чтобы его отпустили. — Ты вынуждаешь меня…
— Я убью тебя, — тихо процедил Аквид, а в глазах плескалась ненависть.
Эсмонд отшатнулся: совсем не это хотел услышать. Убить? Родного сына?! Он пыхтел от злости и хаотично ходил кругами. Но злость, обида и ярость взяли над ним вверх. Он закричал и пронзил мечом грудь Аквида насквозь.
Аквид захрипел и стал заваливаться набок. Эсмонд ударил ногой в грудь, одновременно с этим вытаскивая меч. Аквид упал на землю и больше не дышал.
Маккензи прикрыла глаза и смахнула слезы. Это было слишком. Звуки вокруг нее было глухими, словно она была под водой, и все происходило как в замедленной съемке: Аида, глотавшая слезы, зажимала рот сестры; Алисс кричала так сильно, что уже хрипела; Агния, которая держала ее, сама едва ли стояла на ногах от боли.
— Надеюсь, ты горишь в аду, мудак, — прошипела Маккензи.
Она запустила огненный шар прямо в Эсмонда, но промахнулась: закружилась голова и затошнило. Последнее, что она видела, как огромный дуб рядом с Эсмондом вспыхнул словно спичка, и потеряла сознание.
Адалинда едва успела ее удержать. Но сил явно не хватило, и она опустилась вместе с внучкой на землю, положив ее голову к себе на колени.
— Маккензи, — позвала Адалинда шепотом, тряся за подбородок. — Милая, очнись! Маккензи! — с легкой истерикой в голосе она постучала по щекам. Безрезультатно.
— Какого…
Адалинда сглотнула и подняла голову. На нее смотрели три пары глаз. И Аида уже вынула кинжал из-за пояса, направляясь к ним...
[1]. Сафеифы — вымышленный народ. Северные венеды — прямые предки славянских народов. Откололись от венедов и ушли на север.
[2] . Ханьфу — традиционный китайский наряд.
[3]. Виквамы — переносное жилище индейцев. Похожи на палатки.
Глава 17
Урсула нервно крутила кончик пряди волос, ожидая бехонта Эстебана Габбелона в небольшом кабинете, похожем на холл. Пустые каменные стены не то чтобы давили, но создавалась какая-то гнетущая атмосфера. Ричард привел ее на этаж лекарей, а не найдя Габбелона, ушел на его поиски.
Нервный смешок сорвался с губ: еще никогда она не была не то что внутри Цитадели, даже близко не подпускали. То есть достаточно было просто полечить кого-то из бойцов? А Урсула терпела идиота-офицера, имя которого даже не удосужилась запомнить, и его похотливые ручонки на бедрах в таверне. Спасибо миссис Хэмминг — хозяйка таверны гоняла его тряпками всякий раз, когда офицер имел наглость прикоснуться, грубо напоминая всем посетителям, что у нее не бордель, а приличное заведение.
Нужно всеми силами удержаться здесь. Предложит бумажки перебирать или выносить ночные горшки — пусть так, но сестру она не бросит.
— Потерпи, Мэри, — едва слышно прошептала Урсула. — Еще чуть-чуть — и ты будешь свободна. Обещ…
Она тут же замолкла, когда услышала голоса за дверью. Быстро поднялась с лавки и нервно поправила платье и волосы. Как только дверь отворилась, Урсула лучезарно улыбнулась, словно и не нервничала секунду назад.
— Милорд, — со всей важностью обратилась она, слегка присев и склонив голову.
— Какой волшебный цветок! — воскликнул Эстебан и мягко рассмеялся, рассматривая Урсулу. — Не только умна, но и красива! — И подошел к ней. Взял за руку и поцеловал костяшки. — Божественно прекрасна.
Урсула улыбнулась, смотря на бехонта, но успела уловить в глазах Ричарда капельки ревности. С чего бы? Это обычные правила…
— Ох! — вымолвил бехонт и отпустил ее руку. — Что же мы толпимся в душном коридоре! — И прошел к двери кабинета. — Прошу, леди Лафайетт. — Бехонт открыл дверь и жестом пригласил войти. — Не стоит заставлять женщину ждать.
— Мне очень лестно, но… — театрально стушевалась Урсула. — Я не леди. И никогда ею не бы… Боже…
Она удивленно оглядела большой кабинет: двухъярусное помещение, казалось, не имело конца. На верхнем ярусе располагалась библиотека, в которой было бессчётное количество книг, а на нижнем расположились шкафы с лекарствами и инструментами.
— Какие сокровища, — продолжала восхищаться Урсула, а глаза разбегались от изобилия фолиантов и ингредиентов. — Годы работы… — восхищенно добавила она, пройдя в центр кабинета. — Лекари Василия Ивановича[1] вам бы позавидовали! — Урсула лучезарно улыбнулась.