***
Маккензи застонала. Голова ужасно раскалывалась, а перед глазами все плыло. Она попыталась подняться на локтях, но головокружение усилилось, и Макки свалилась обратно на диван, снова застонав.
— Ба? — тихо позвала она. Ответа не последовало. — Ба, ты где?
Звуки послышались с кухни. Маккензи медленно поднялась и подышала: голова не просто кружилась, а создавалось ощущение, будто ее крутили на самом быстром вестибулярном кресле. Мелкими шажками она пошла по стене к кухне. Голос бабушки становился громче. И она явно ругалась.
— … тогда как она подожгла дерево?! — шипела в трубку Адалинда. — Я знаю, что видела! — помолчала. Видимо, слушала говорящего. — Конечно, Патриция не узнает! Еще чего! Если это то, о чем мы думаем, то Патриция ее на опыты пустит! Верховная и управляет прош…
— Ба?
— Черт! — чуть ли не взвизгнула Адалинда, выронив телефон. — Чтоб тебя! — выругалась она и подняла мобильный. — Я перезвоню. — И закончила разговор. — Как ты? — Адалинда тут же подлетела к ней и усадила на стул. — Я так испугалась за тебя!
Она громко выдохнула и крепко обняла. Маккензи поперхнулась воздухом: не то чтобы бабушка ее не обнимала, просто это слишком резкий и истеричный порыв, словно ее с того света достали. Она растерянно положила руки на спину бабушки и прижалась к животу.
— Почему мы дома?
— Потому что ты отключилась. — Адалинда тяжело и быстро дышала.
Бабушка явно напугана. Но чем? Маккензи обнимала ее, а сама то и дело пыталась вспомнить, что произошло. И последнее, что подкинула память, это как были убиты Волканэрис и Аквид…
— Как ты себя чувствуешь? — уже спокойнее спросила Адалинда, отпуская ее.
— Чуть-чуть тошнит и голова кружится. И… — Маккензи сглотнула, не зная, можно ли говорить. А точнее стоит ли. — И я не помню, что произошло.
— На вот. — Адалинда поставила перед ней напиток, похожий на чай. — Это отвар. Поможет от тошноты и головокружения. — В ответ Маккензи кивнула и взяла чашку. — Что ты помнишь?
— Я… — Маккензи сделала глоток. Сладкий. И правда похож на чай. — Я помню отрубленную голову Волканэрис и тело Аквида. И эмоции девочек. Это… не то чтобы странно, но это были словно мои эмоции. Я злилась, боялась, ненавидела. Чувствовала опустошение. И все сразу. А потом темнота.
— Хорошо… — заключила Адалинда и неоднозначно отвела взгляд, закусив щеку.
— Ба? — протянула Макки, недоверчиво посмотрев на нее. — А кто поджег дерево? И с кем ты говорила?
— Ты что, подслушивала? — ответила вопросом на вопрос Адалинда. Но Маккензи вскинула брови и наклонила голову, давая понять, что ждет. — Это сейчас не имеет значения. Не думаю, что тебе будут интересны мои дела в других ковенах.
— Ну ладно…
— Пойдем-ка. — Адалинда подошла ближе и подняла ее под локоть. — Тебе нужно отдохнуть.
Маккензи послушно пошла, но чувствовала, что Адалинда что-то недоговаривает. Только ни желания, ни сил выяснять правду не было. Да и зачем ей это — врать? Хотя если бы что-то было серьезное, обязательно сказала бы. Наверное… Но что-то не давало ей покоя. Навязчивая мысль, что она не помнит нечто важное, буквально проедала мозг. И это точно связано с недомолвкой бабушки. Однако усталость и остатки головокружения взяли свое, и она провалилась в сон…
***
Вещи собраны. Билеты куплены. Через пару часов нужно собираться в аэропорт. Маккензи выдохнула и села на кровать. Уезжать совсем не хотелось. И не только потому что Адалинда останется одна. Ехать в чужую страну к чужому человеку? Да и она никогда не расставалась с бабушкой! Это самый близкий и родной человек! На минуту Макки почувствовала себя маленьким ребенком, который боится отпустить руку родителей, чтобы не потеряться в толпе.
Произошло столько всего, что и за всю жизнь не может случиться: она стала ведьмой, познакомилась с ковеном, должна стать Верховной, познакомилась с Эриком, узнала его получше, увидела прошлое. А прошло всего пару недель! Все это давило. Слишком давило. И после всего она должна оставить бабушку?
Кстати, о прошлом… Рутина в лавке, волокита с билетами и сбор вещей отвлекли от назойливой мысли, что она забыла что-то важное. Но стоило присесть на кровать после тысячной проверки чемодана и документов, как это дурацкое предположение-подозрение вновь завладело сознанием.
Могла ли бабушка солгать? Могла. Зачем? Непонятно. Да, Маккензи еще неопытна и, по меркам Адалинды, ребенок в мире Ведьм. Но… Чтобы уберечь? Но от чего? Если что-то случилось, и это чревато последствиями, разве не нужно рассказать, чтобы избежать неисправимого исхода?