Маккензи вздохнула. С бабушкой ругаться и выяснять отношения не хотелось. Но и безвольной куклой тоже быть не хочется…
Раздался стук в дверь, и это отвлекло ее от размышлений.
— Милая? — Адалинда приоткрыла дверь и просунула голову. — Ты готова?
— Если я скажу нет, ты передумаешь отправлять меня в ссылку? — Маккензи усмехнулась и опустила взгляд.
— Это не ссылка, и мы обсуж…
— Да готова я, готова. — Маккензи изобразила подобие улыбки и встала с кровати. — Так мы идем?
Адалинда кивнула и пропустила ее с чемоданом в коридор.
— Ба, — позвала ее Маккензи и обернулась, спустившись с лестницы. — Может, все-таки скажешь, кто поджег и какое дерево? — Она заметила, что Адалинда что-то хочет сказать с выражением лица, будто хочет избежать разговора, поэтому поспешила договорить. — Всю неделю меня не отпускает мысль, что это связано со мной. После провала в памяти я не перестаю думать, что забыла что-то очень важное.
— Макки…
— Бабушка, пожалуйста! — немного повысила голос Маккензи. — Я не хочу ругаться и спорить. И если мы будем честны друг с другом, то сможем избежать непоправимых последствий.
— Именно поэтому ты не рассказала о встрече с щенком? — Адалинда ухмыльнулась и скрестила руки. Да уж… Умеет бабушка застать врасплох. Макки цыкнула и закатила глаза. — Ладно. Поджог дерева действительно связан с тобой. — Адалинда вздохнула и села на пуфик рядом с входной дверью. — Ты его подожгла.
— Я чт…
— Подожгла дерево. В прошлом, — констатировала Адалинда. — И я не знаю природу такому действию. Поэтому я прошу тебя, давай оставим этот разговор на потом. Идет? Как только я что-то узнаю и смогу понять, что произошло, мы поговорим. Я не хотела, чтобы ты переживала и изводила себя.
— Черт бы меня побрал… — изумленно прошептала Маккензи и села на колени перед бабушкой, обняв ее. — Спасибо. — И крепче прижалась к ней.
— Возможно, это всего лишь выброс энергии, потому что мы слишком долго были там.
Адалинда явно пыталась сгладить углы, но вывод один: Маккензи может если не управлять прошлым, то, как минимум, действовать в нем как в настоящем. И это пугало, и завораживало одновременно. Может, она может что-то изме?..
— Даже не думай об этом, — прошептала Адалинда, а Маккензи вздрогнула и отстранилась. — Я знаю, о чем ты думаешь. Если это возможно, то нарушишь весь мировой порядок.
— То есть… — Макки поднялась и сглотнула. — То есть вы… мы не знаем, можно ли менять прошлое? — В ответ кивок. — Получается, никто и никогда не рождался с такой способностью? Я первая?
— Этого мы не знаем. Не знаем, действительно ли этой способностью ты владеешь. — Адалинда поднялась с пуфика и одернула кофту. — И да, ты права, никто не рождался с такой способностью. — Она хлопнула по бедрам и неловко улыбнулась. — Давай-ка в лавку. Нам еще нужно сварить тебе зелье для смены внешности. И так времени в обрез.
Вот теперь бабушка точно переводит тему. Но Маккензи и так была потрясена новыми «вводными» к статусу, что продолжать обсуждение не хотелось. Она несколько отстраненно кивнула и направилась к двери, накинув кожанку.
***
— Ну, все готово, — заключила Адалинда.
Маккензи принюхалась: ну… не так уж и плохо. Паховая гниль не использовалась, и ладненько. А белый уксус, индийский тысячелистник и еще парочка ингредиентов звучат не так мерзко. Запах нейтральный: не похож ни на один обычный напиток, но и не воняет. Пожалуй, можно сравнить с безвкусными порошками от простуды. Она сделала глоток: по вкусу тоже как обычный порошок из аптеки. Макки допила до дна.
— А это возьмешь с собой. — Адалинда протянула пару бутылочек. — Скажешь, что это от укачивания.
— М-м-м… — неуверенно протянула Маккензи. — Ну ладно. Погоди, ты же сказала, что выпитого сейчас хватит на сутки?
— Это на всякий случай.
— И как я пойму, что пора это выпить? — Макки убрала бутылочки в сумку.
— Тебя и правда будет тошнить, когда тело начнет отвергать новую оболочку. — Адалинда так улыбнулась, будто сделанная ею пакость свершилась.
— Какая ты предусмотрительная… — Маккензи скривилась.
Но странные ощущения заставили ее забыть об отвращении. Под кожей словно кто-то ползал. Лицо, руки — да все тело неприятно зудело. Она даже не сразу поняла, что ее и правда тошнит. Макки выдохнула и облокотилась ладонями о стол. Но уже через минуту все закончилось.
Она тут же побежала к зеркалу и не узнала себя. Блондинка, еще и глаза карие. Маккензи скривилась: уж белобрысой она себя точно не видела. Однако не сразу поняла, что все равно узнавала себя. Привычные черты лица успокаивали: выраженные скулы, не слишком пухлые губы, миндалевидные глаза. И почти незаметные веснушки.