— Но…
— Если хочешь замять или хотя бы решить вопрос, скажи Ричарду! — почти приказывал Петр. — Суд над Омаром будет сто процентов, но Виктору, думаю, сможет помочь. Только угомоните его. Я хоть и бывший, но Охотник по крови.
— Я вас услышал, — обреченно ответил Эрик. — Спасибо за помощь.
Он закончил звонок и ударил руль ладонью. Отец, чтоб тебя! Петр прав: он дергает льва за усы. И этот «лев» уже на грани, чтобы не сожрать Виктора.
Постучав пальцами по рулю, он решительно набрал Ричарда.
— Алло, Ричард. Есть разговор…
***
— Ты дозвонилась?! — гаркнула Габриэла.
Всю дорогу до дома Маккензи звонила бабушке, но та не отвечала на звонки. Габриэла неслась как сумасшедшая: красный на светофорах, знаки скорости, пешеходы — собрала буквально все. Не успев сесть в машину, она сразу почувствовала необъяснимую тревогу. Если нашли Маккензи — могут прийти и к Адалинде.
— Нет, — тихо ответила Макки.
— Звони еще! — Габриэла влетела в дом и чуть ли не в один шаг дошла до подвала. — Чтоб тебя, мама!
Маккензи бежала за ней, не говоря ни звука. Попасть под горячую руку хотелось меньше всего. Она ничего не чувствовала, что странно: Адалинда — единственный близкий человек, с кем она провела все свои годы. Но не доверять чутью тети не могла.
Габриэла сдернула полотно с зеркала. Приняла истинное обличие. Маккензи сглотнула. Она уже видела Габби в таком виде, но… Сейчас тетушка была чересчур угрожающей и отвратительной: серо-красное лицо, голые кровоточащие и гниющие мышцы, опарыши лезут их всех щелей. Рот — отдельный вид страха: съеденные губы и гнилые зубы в крови, будто она прямо из бочки пила свежую кровь.
— Подойди! — Голос Габриэлы эхом раздался по всему дому.
Маккензи вздрогнула и отшатнулась, когда та позвала ее. Точно Патриция. Она даже не сразу поняла, что и глаза горят, как у нее. Или просто от страха показалось?.. Макки несмело подошла.
— Ка́мо дево́раис эль ве́хи, ка́а каспа́рувт яль мэ́хи, се́лсо, эль Адалинда Барбаросса[1].
Металлический скрежет в голосе продолжал наводить ужас. Костлявая, но с такими же окровавленными рваными мышцами провела по холодному зеркалу, и полотно пошло рябью. Вибрация от зеркала отдавала где-то в глубине души. Звук, казалось, раздавался везде и нигде. Габриэла вцепилась в края багета, сжимая с такой силой, что дерево начало трескаться.
— Давай же! — рычала она. — Отвечай!
Но в ответ тишина. Габби пробовала снова и снова. Адалинда не отвечала ни на зеркало в лавке, ни дома.
— Сука! — рявкнула Габриэла и толкнула зеркало. Сменила на человеческое лицо.
— Что ты так нервничаешь? — спросила Макки. — Наверняка все в порядке. Просто бабушка не дома, а телефон разрядился…
— С ней точно что-то случилось. — Габби направилась на первый этаж. — Внутри все горит… — Она издала едва слышный стон. — Переодевайся. Мы летим домой.
— В смысле, летим? — неуверенно переспросила Макки, семеня за ней. — Ведь надо заказать билеты, выяснить, когда ближайший р…
— Мы пройдем через зеркало! — ответила она так просто, будто это привычный ход дел.
— Какое зеркало? — Маккензи едва не поперхнулась. — То есть можно передвигаться через зер?.. — Она замолчала: Габриэла зыркнула так, что лучше закрыть рот и помалкивать и не злить ее еще больше.
Немыслимо! У ведьм есть телепорт! А она сутки тряслась в самолетах. Но потом Маккензи начала думать логически: если бы это было возможно в нынешних реалиях, бабушка не стала бы пренебрегать таким способом. Наверное, телепорт — не только удобный способ «передвижения». Скорее всего, возможно отследить энергетический путь. Может, это не так просто сделать, но вполне реально.
— Одевайся теплее, — прервала Габби ее мысли. — После такой жары декабрь в Ирландии покажется тебе Арктикой.
— Думаю, это будет не единственной проблемой, — буркнула Маккензи, натягивая свитер.
— Конечно, — усмехнулась она. — Если ты что-то ела в ближайшие пару-тройку часов…
— Я поняла, — ответила Макки, брезгливо сморщившись, собирая волосы в пучок — рвота на волосах тот еще ад.
Они собрались достаточно быстро. Уже в подвале Габриэла перестала мельтешить и вернулась в привычное состояние: спокойная и величественная, словно весь мир может остановиться по приказу одного лишь ее взгляда. Такая Габриэла Маккензи нравилась больше.
Габби перевоплотилась, и Макки тихо выдохнула: уже привычная ведьмовская форма. Рыжая копна густых волос сменилась седым волосом; почти все лицо без кожи, но уже без окровавленных мышц. Можно сказать, что истинный облик Габриэлы — это скелетированный череп, однако на отдельных участках лица были и рваные раны, один глаз похож на давно заживший ожог, который покрылся крупными и уродливыми рубцами. Почти вся челюсть была оголена, а зубы гнили и крошились.