— Тебе не нужно это видеть, — почти приказывала Габби. — Я не позволю.
— Это она? — спросила Маккензи. — Просто ответь, это бабушка? — таким же приказным тоном сказала она и подняла на нее голову.
Габби долго стояла и смотрела на нее, а потом молча кивнула. Макки болезненно сморщилась, закрыв лицо руками.
— Это что такое?.. — Габби присела рядом и взяла ее руки в свои. — Откуда?
— Обожглась, когда почти вбежала в лавку, — пустым тоном ответила она. Участия в разговоре было ноль.
— Ты же понимаешь, что это значит?
— Это значит, что я обожглась. Пантенол мне в помощь, — съязвила Макки.
— Детка. — Габби вздохнула. — Я понимаю, что сейчас тебе больно. Но возьми себя в руки и включи голову. Обычный огонь не мог тебя обжечь. До этой минуты я была уверена, что пожар замаскировали, потому что от… — Она сглотнула. — От Адалинды остались только угли. Но…
— То есть весь пожар — это дело рук Охотников? — Маккензи внешне была спокойна, но внутри чувствовала, что начинает закипать.
— Возможно. — Габби встала. — Пошли.
— Куда?
— В лавку. — Габриэла потянула ее за руку, помогая встать. — Пока я была там, чувствовала чью-то энергию, но она мне незнакома, так что я не смогла распознать ее. Может, ты узнаешь. От полиции не будет толка.
Они направились к входу.
— Куда? — грубо начал патрульный. — Это место преступления!
— Я в курсе, — так же грубо ответила Габби. — Пропусти, — приказным тоном процедила она, и полицейский, как послушный щенок, отошел и поднял ленту.
Маккензи вошла и остановилась. От лавки остались только балки и угли. Шкафы, стеллажи стены — сгорело все. Сгорела она. Она прерывисто вздохнула и закусила губу, чтобы вновь не расплакаться. Прошла вглубь. Рука не касалась обгоревших предметов, но от них исходила боль.
— Что я должна сделать? — спросила Маккензи, обернувшись. — Я ничего не чувствую.
— Когда погибла твоя мать, мы с Адалиндой условились, что всегда будем чистить энергию после каждого, кто так или иначе был рядом. — Маккензи сморщилась и отвернулась: видеть жалость к себе не хотелось даже от тети. — Создали заклинание, чтобы она или я могли распознать последнего. Это заклинание позволяет вернуться в прошлое, если что-то случилось в течение суток-двух. Мы не можем материализоваться так же в прошлом, как через зеркало, оно позволяет почувствовать только энергию человека, чтобы не оставлять свой след. Об этом заклинании никто не знает. Даже Патриция. И уж тем более Орден.
— Меньше всего я хочу думать об Ордене и… — Маккензи брезгливо сморщилась. — И о Патриции. Скажи, что делать.
— Нужна кровь и…
— Ну конечно. — Маккензи ухмыльнулась. — Как же без крови.
— Кровь, — с укором продолжила она, — нарисовать ею символ и прочитать заклинание. — Габби достала заколку из волос и острым концом царапнула палец. Надавила, чтобы вышло больше крови. Начертила на полу круг, а в нем — треугольник. — Рио́са иль ка́сто, иль вике́рис саве́рио, арко́рувт[3].
— И все? — недоверчиво спросила Макки.
— И все.
— Кто вас сюда пустил? — послышался мужской голос.
Габби обернулась. Детектив, наверное. Она почти скучающе взмахнула рукой, и время остановилось.
Макки взяла заколку и провела по среднему пальцу. Нарисовала символ, повторяя слова тети.
Сначала ничего не происходило. Все оставалось на местах. Но уже через мгновение все завибрировало, словно началось землетрясение. В голове Маккензи собиралась картинка: комната преображалась в прежний вид, будто ничего и не горело. Появились два едва заметных белых пятна. Энергия бабушки сразу почувствовалась. Она не понимала, как это работает, но…
— Ы з…те…
— Что? — нетерпеливо спросила Габби. — Что ты чувствуешь?
— Кажется… — Маккензи непонимающе свела брови. — Кажется, я слышу голоса.
— Какие еще голоса?.. — удивилась Габриэла.
Маккензи раздраженно цокнула и замотала головой, давая понять, чтобы та замолчала.
— …ак, се! …авай! — Голос Адалины. — На выход! У меня дел невпров…
— Адалинда! — Мужской голос. Такой знакомый. Такой знакомый! — Ска…те! — Я о…юсь… очь… Ри…
Хлопок, как будто хлопнула дверь. Маккензи, чтобы сконцентрироваться и разобрать голос, напрягла и свела брови так, что заболела голова.
— Щенок! — гаркнула Адалинда, и он обернулся.
Маккензи распахнула глаза и не могла поверить, что увидела. Или почувствовала. Это и неважно. Это прозвище она ни с чем не перепутает.
— Кенз, что? — Габби подошла и взяла ее за плечи. — Кензи! — Встряхнула ее. — Да говори уже!