— Ну что? — раздался мужской голос.
Ричард оглянулся. Он так глубоко задумался, что не слышал, как пришел Эрик. Несмотря на прошедшие пятьсот лет его бессмертия, воспоминания об Урсуле были все еще свежи и… болезненно отзывались в сердце. Любил ли он ее? Да, конечно. Но сейчас его терзало чувство вины: нужно было сначала разобраться во всем, не дать отцу пытать ее и унижать. Однако ненависть к Барбароссам воспитывалась в Алонзах веками, да и страх перед силой Природных ведьм заставил его подчиниться воле отца и Короля.
— Что? — спросил Эрик, глядя на отца. А Ричард понял, что с ним что-то не так. — Не они это, ваши мифические Барбароссы. Бабка вообще не имеет ничего общего с магией и колдовством, но отдаю ей должное: антураж у нее в лавке отличный. Карты, земля, св…
— Ты что, под кайфом?! — Отец Эрика уже едва сдерживал нетерпение и злость. — Идиот! Ты хоть…
— Виктор, оставь его, — холодно, но спокойно попросил Ричард. — Ты же видишь, что он одурманен чарами.
Виктор посмотрел в недоумении на Ричарда, мол, не мешай воспитывать сына, но не мог не согласиться, что Эрик под действием магии. Подойдя ближе к сыну, он оглядел его: Эрик выглядел как обычно, однако от него исходил едва ощутимый запах сандалового масла — именно его применяют ведьмы для изготовления зелья, чтобы одурманить сознание и внушить нужную им истину. А бормотания Эрика только подтвердили это:
— Не ведьмы… Не ведьмы… — бубнил под нос он, а сам заваривал чай на автопилоте. — Не ведьмы… Не ведьмы…
— Это точно Барбароссы! — воскликнул Виктор, поворачиваясь к Ричарду. — Только эти стервы способны на создание такого пойла! Эти барбаросские шлюхи…
— Хватит! — рявкнул Ричард, встав с дивана. — Когда ты уже уяснишь, что они… — С губ чуть не слетело «не шлюхи». Прикрыв глаза, Ричард вздохнул, чтобы успокоиться. — Что именно эти женщины не сделали ничего плохого. И нужно еще понять, что нас ожидает через год, потому что пророчество Урсулы…
— Пророчество Урсулы, пророчество Урсулы, — передразнил Виктор. — Открой глаза, Рич! Это проклятие! Она обрекла весь наш род сдохнуть! И если Эрик не убьет эту ш… эту девчонку, нам всем конец! Ты посмотри на нас! Мы — лишь жалкая тень легендарных Охотников! Мой дед едва ли мог держать меч Истины. Я и отец вообще не смогли его поднять! Это конец! Понимаешь?! Если Эрик…
Завелась старая «песня»: если Эрик не поднимет меч на Каррамира́ции[1], то уже никто не сможет. Все последующие потомки будут жить, однако защищать мир от зла уже не смогут. А злом Виктор считал любую ведьму, даже самую безобидную, которая только и может, что показывать фокусы на площадях или сделать расклад на картах.
Все эти пятьсот лет Ричард искал способ избавить себя, остальных Алонзов и Барбаросс от пророчества, однако, кроме как сжечь саму ведьму или ее прямого потомка — а это последняя родившееся ведьма по ее линии — других вариантов не было.
По большому счету, он и не верил, что Урсула прокляла их всех. Его — да, ведь он предал ее. Дар бессмертия — это вовсе не дар, а самое что ни на есть проклятие. Но Ричард продолжал надеяться, что только он один получил «метку». Даже Волкиршве́стос [2]отказывался проводить до последнего.
Но сразу после ритуала Ричард окончательно понял, что пророчество начало сбываться… Ритуал лишения ведьмы силы приобрел совершенно обратный эффект: Барбароссы стали только сильнее, а вот Алонзы — наоборот. Ричард так и остался бессмертным, а Феликс — так звали первого Охотника, лишившегося силы, — не смог поднять меч Истины. Как и предсказывала Урсула, род Алонза начал увядать. И довольно стремительно: за двести лет ряды Охотников редели с каждым новым рожденным мальчиком. Да и девочки рождались все чаще…
— Ты вообще меня слушаешь?! — Виктор помахал рукой перед его лицом.
Ричард перевел взгляд с окна на него. Несмотря на то, что он был глубоко погружен в размышления, Виктора все же слышал. Его невозможно не слышать. Иногда Ричард ловил себя на мысли, что хочется заклеить ему рот скотчем, лишь бы не верещал.
— Эрик пропал! — кричал Виктор, проверяя работоспособность своего пистолета. — Этот мальчишка направился к ним! Чертовы чары…
Чары действительно были действующими: рассеивались они спустя несколько часов. Конечно, Эрик выпил отвар из лепестков белого жасмина для скорейшего избавления чар (не зря же он отдал сотни долларов!), чтобы как можно скорее вернуть трезвость ума. Однако нужно было еще время, чтобы полностью прийти в себя.