Заведя машину, Макки закрыла дверь и облокотилась на нее. Не прошло и пары минут, как она замерзла. Зарылась носом в палантин темного цвета и скрестила руки. Да какая же из нее Верховная?! Пять минут назад научилась призывать огонь и то… потратила на это полночи… Захотелось покурить, лишь бы сбавить градус напряжения.
Да так сильно, что опомнилась она уже, когда сделала первую затяжку. Последний раз Маккензи курила лет в семнадцать, когда чуть не сбила человека, взяв машину без спроса. К счастью, проблема разрешилась тогда очень быстро: Адалинда на месте договорилась с мужчиной, едва не угодившего под колеса «субару». Теперь-то Макки понимала, как был решен этот вопрос… Но «благодаря» этому случаю им пришлось переехать из Ванкувера сначала в Дублин, а потом в Корк.
К слову, тот случай почти не обсуждался. Адалинда лишь справилась о здоровье внучки, и поинтересовалась, стоило ли разбивать машину ради придурка-Итана. И в сотый раз попросила предупреждать, что хочет взять автомобиль.
А разбивать машину ради Итана совсем не стоило. Кто бы мог подумать, что веселенькая поездочка по вечернему городу превратится в аварию, а лучшие друзья в страхе за то, что употребляли алкоголь, разбегутся сразу же, оставив Макки одну на дороге у самого выезда из города. Тогда-то оставленная Итаном пачка сигарет и оказалось в руках несовершеннолетней Маккензи.
Когда Адалинда вышла из лавки, Макки быстро потушила почти докуренную сигарету и бросила в первую попавшуюся урну. Не то чтобы она боялась, что бабушка будет ругаться — Адалинда не ругала ни в тот раз, ни тем более в этот не будет, — просто не хотелось, чтобы она видела ее с сигаретой.
— Ты готова? — с заботой спросила Адалинда и коротко улыбнулась.
— А у меня есть выбор? — Маккензи отвела взгляд и села в машину.
Адалинда поджала губы, мол, логично, и села на заднее сиденье.
***
Урсула шла по лесу и насвистывала мелодию, которую услышала вчера вечером в таверне. Собранная сумка с травами приятно тяжелела. Сегодня вечером она будет варить зелье, чтобы опоить им завтра одного из офицеров королевской гвардии.
Она медленно, но верно приближалась к своей цели: освободить сестру. Этот офицер, имя которого Урсула все никак не могла запомнить, как нельзя кстати стал захаживать в таверну миссис Хэмминг. Именно он отвечал за камеры с заключенными. Так что заветные ключики она могла взять только у него.
С матерью тоже удалось на время уладить вопрос с Охотником: Урсула вполне резонно предложила сначала вызволить Мэри, а уже потом заниматься вопросом сближения с Ричардом. С ним, к слову, она не виделась больше недели. Как раз с того дня, когда обработала его ушибы и раны. Чему была несказанно рада. Несмотря на то, что Урсула знала, что такое эти Охотники семейства Алонз, в Ричарде она чувствовала нечто хорошее и светлое. Да и при ней он ни разу не кичился, что с удовольствием казнил ведьм.
В отличие от Реджинальда, который при любом удобном случае напоминает жителям Везандорфа, что ведьмы — сущее зло, что ведьм нужно третировать и уничтожать. Его призывы к уничтожению любых ведьм так въелось в головы горожан, что они готовы положить голову на плаху любой девушки, которая не так сказала, не так посмотрела, не так улыбнулась…
Так что использовать Ричарда в делах Барбаросс ей не хотелось. Во всяком случае пока.
Но как объяснить это Магдалене?.. Матушка, если не по примеру Реджи — побуждать к убийству, — то вполне однозначно вдалбливала в головы юных и неопытных барбаросских ведьм ненависть к Охотникам. И напрочь забывала о главном правиле: судить по справедливости. Как можно клеймить человека просто за то, что он из рода палачей…
Урсула так зарылась в мыслях, что опомнилась, когда практически «лоб в лоб» столкнулась с… медведем. Едва ли она успела испугаться, как животное встало на задние лапы и зарычало.
— Спокойно, дружок, спокойно… — Урсула выставила руки перед собой и медленно шагала назад.
То ли она себе напридумывала, то ли действительно медведь рычал так громко, что казалось, будто сам лес сотрясался от его рыка. Животное опустилось на передние лапы и двигалось в ее сторону. Неприятные мурашки пробежались по позвоночнику. Вредить косолапому хотелось меньше всего. Подавить его волю и подчинить себе — тоже: после заклинания животное превратится практически в раба. И будет если не ходить по пятам, то как минимум постоянно ошиваться у ее дома. А такой «фамильяр» и задаром не нужен — слишком уж привлекает внимание. Да и не нуждалась Природная в помощнике.