Остальные воины тоже побежали. А Волканэрис с легкостью отбивалась от каждого. Ни стрелы, ни меч — ничего не могло ей навредить. Каждого следующего воина отбрасывала на большое расстояние. Не убивала, но доставляла значительный урон, чтобы каждый их них не смог встать.
Оставшись один на один с Эсмондом, Волканэрис совсем расслабилась. Ее ядовитая ухмылка осветилась яркой молнией.
— Ты будешь гореть в адском пекле, Волканэрис, — прошипел Эсмонд, смотря на нее исподлобья. — Его огонь заставит страдать тебя! Испепелит тебя! Уничтожит тебя! И туда отправлю тебя я!
Каждую фразу Эсмонд сопровождал ударами меча, однако это нисколько не наносило вреда Волканэрис.
— И как ты еще не понял, Эсмонд. — Она продолжала скалиться, наводя ужас. Каждый его удар Волканэрис отбивала с такой легкостью, что казалось, будто это игра. — Я и есть тот самый огонь.
Не успел Эсмонд среагировать, как она изменилась: лицо превратилось в один сплошной ожог, а волосы полыхали ярко-красным пламенем. Даже глаза на большом огненном фоне выделялись слепяще-голубым и ярко-зеленым.
— Так это получается… — с осознанием пробормотала Маккензи.
— Верно. — Адалинда кивнула. — Ее путь как Ведьмы начался с плохого. Незажившее тело питалось сегодняшним негативом: страхом, злостью, ненавистью. Тело воспринимало, что для восстановления требуется чья-то кровь. В прямом и переносном смысле. Теперь так будет всегда…
— То есть не попади она в капкан этих эмоций, то и все остальные ведьмы не превращались бы? — с долей страха и отвращения спросила Макки.
— Да. — Адалинда согласна поджала губы. — Только поймет она это через много лет, когда уже ничего не изменить.
От испуга Эсмонд упал в грязь. Волканэрис нависла над ним и уже собиралась ударить огненным шаром, как услышала голос Аквида.
— Эсмонд, пригнись!
В следующую секунду Аквид повалил ее на землю и стал заталкивать в рот траву.
— Ну давай же! Глотай! — Левым предплечьем давил на горло, а правой рукой зажал рот, чтобы она не выплюнула.
— Что он ей дал? — спросила Маккензи, а через секунду поняла. Картинки сами завертелись в водовороте.
Ничего путного из воспоминаний она выцепить не могла, но одно поняла точно: Рауд давно нашел способ усмирять силу дочери. Еще в детстве, когда маленькая Волканэрис росла как обычный ребенок, иногда силы бессознательно проявлялись. К счастью для Рауда, это всегда происходило один на один. Никто больше этого не видел. Тогда он начал искать способ, чтобы она не могла навредить, как минимум, себе. И нашел. Анриум Мартум…
Тяжелый и громкий вздох вырвал Маккензи из воспоминания. Волканэрис лежала в грязи и задыхалась. Лицо и горло начали отекать и опухать.
— Это очень похоже на отек Квинке, — сказала Маккензи.
— Это он и есть, — ответила Адалинда и подошла ближе. — То, что Рауд воспринял Анриум Мартум за лекарство и сдерживающий фактор для дочери, было обычной аллергической реакцией.
— Аллергия?! — Макки так удивилась, что ее голос был похож на писк. — Обычная аллергия? И все?!
— А ты рассчитывала на конспирологические заговоры? — Адалинда снисходительно рассмеялась. — Все элементарное — просто. Кто ж в те века знал, что такое аллергия?
— Получается, сейчас аллергия просто добьет эффект, после чего сформируется ведьминская сущность?
— Да.
— Но как Аквид узнал? — Маккензи задумалась, а потом пришло осознание. — Ему рассказал Рауд. Совсем недавно. Буквально накануне.
— И снова да. Рауд поделился с Аквидом, чтобы на случай потери контроля усмирить ее. — Адалинда подошла ближе. — Несмотря на бесконечную любовь к дочери, он ее боялся.
— Выходит, мы просто унаследовали эту аллергию? — В ответ кивок. — Но как же тогда Мартум не действует на тебя? Я видела, как пыльца попала на тебя, когда Эрик просыпал его в лавке. Реакции не было.
— Сейчас-то мы научились с этим бороться: около двух сотен лет назад мы начали задумываться, что делать. Потому что помимо внешнего признака — отека Квинке — ведьмы мучились от страшных болей органов. Такую боль даже врагу не пожелаешь. Тогда и было принято решение, что с первого дня жизни ведьма будет получать Мартум в микроскопических дозах, чтобы развить невосприимчивость.
— Я поняла. — Маккензи медленно закивала, задумчиво наблюдая, как Волканэрис мечется под Аквидом в агонии боли. Видимо, это и правда нестерпимо больно. — Это как с ядами: принимали понемногу, чтобы выработался иммунитет.
Волканэрис все металась и кричала. Оглушительный, полный боли крик разносился по всему лесу. Аквид едва ее сдерживал: требовалось немало усилий, чтобы удержать ее в лежачем положении. Он не хотел навредить ей или даже убить. Аквид хотел, чтобы она успокоилась и пришла в норму. Чтобы, наконец, этот кошмар закончился, и они все смогли решить. Смогли прийти хоть к какому-то итогу…