Ведьма резко замолчала, положила ладони на щёки резчику:
– А ты кто?
Он застыл под её ладонями, точно и сам был из дерева вырезанный. Вроде бы и отшатнуться хочет, да не смеет. Постоял с мгновение, а потом будто духу набрался, тряхнул густой медью волос, да глянул прямо Ведьме в глаза, окатил синевой.
– А я Люб, резчик. Не стану из скромности душой кривить – мастерство моё велико. В том для меня и радость, и огорчение: непомерно моё умение для деревни, где некогда людям безделушками любоваться. И деревья им слушать тоже некогда. Только одна живая душа меня понимает – сестрица любимая. Может, и ты ещё понять сумеешь?
Ведьма взяла Люба под руку, прижалась к плечу. Резчик всё ещё пах той обугленной липой, из которой сделал её шкатулку.
– А деревьям очень нравится, когда их слушают. И ты им нравишься, знал? Они просились с тобой поговорить, – соврала зачем-то Ведьма. – Я тебя научу. Научу слушать лучше.
– Спасибо тебе, не пожалеешь, что в ученики взяла, – Люб легонько отстранился от неё и сунул руку в свою котомку, достал что-то округлое, завёрнутое в льняную тряпицу. – Вот, не с пустом я к тебе пришёл, а с подарком. Может, по сердцу тебе придётся деревенское угощение.
Люб приподнял край тряпицы – пахнуло сдобой. Ведьма прищурилась. Со зла предложил или по незнанию? Вряд ли навредить ей хотел, зачем…
– Вот тебе первый мой урок. Нельзя нам, лесным, человеческую пищу вкушать. Понял?
– Прости, Ведьма, не гневись, по незнанию предложил. Отчего же нельзя?
Собралась она было объяснять, даже рот открыла, но зашуршало в ветвях, завыло, обвиваясь вокруг стволов то, что увидеть глазом нельзя. Ведьма схватила Люба за руку:
– Побежали! Побежали! Ух, кого покажу!
Они понеслись тайными тропами за воющим, рычащим, стонущим на все лады. Еле успевали отпрыгнуть с пути трепещущие осинки, возмущённо чирикали пташки на качавшихся ветвях, бранились белки на Ведьму, которой вечно на месте не сидится. Наконец остановилась она под куполом корабельных сосен, обнявшихся над обрывом.
– Видишь? – спросила она у резчика, показывая сразу во все направления, где посвистывало, повизгивало и шуршало.
Люб принялся вертеть головой то вправо, то влево, силился разглядеть, даже рот приоткрывал, будто вот-вот скажет, что разгадал Ведьмину загадку. Но лгать не стал, нахмурился только, недовольный собой.
– Не вижу.
Ну вот и как его такого научить?
– Это Вой-Ветер. Он просит называть его Пой-Ветер, но если так его окликнуть, то начнёт петь, а этого, представь себе, никто не желает. Очень ему музыка по сердцу. И так и сяк старается петь слаще соловья, да выходит только вой.
Вытянул Люб руку вперёд, пальцами шевельнул – точь в точь хороший хозяин пса дворового приласкал. Вой-Ветер откликнулся, взъерошил медные пряди волос. Люб улыбнулся довольно, на Ведьму глянул, точно похвалы ждал.
– Это тебе не собака, – укоризненно сказала она. – Хочешь подружиться с ним – придумай чего получше. Вот что! Коли сможешь помочь Вой-Ветру, докажешь, что не зря я согласилась тебя в учение взять.
Резчик нахмурил брови, видать, крепко задумался. Вой-Ветру такие угрюмцы всегда были не по нраву, и он тут же усвистел куда подальше. Ведьма схватила Люба за рукав и помчалась во всю прыть за Ветром. Хоть петь он не умел, но всегда пытался, да пытался там, где самое веселье!
Люб что-то силился спросить, но только откроет рот – сбивает дыхание встречным воздухом. Да всё падает, падает как нарочно, ну да ничего, об мох спружинит, вспрыгнет и дальше бежать.
Когда остановились они посередь березнячка, покрывавшего широкий взгорок, Ведьма только и могла, что хохотать. Люб таращил глаза, борода и волосы – все в веточках, листочках, посреди кудрей даже стебель с земляничкой запутался.
– Ой да ты… Что же ты… – только и могла выдавить из себя Ведьма. – А потом посерьёзнела, огладила резчика по голове, разом смахнув весь беспорядок: – Это ничего, со мной тоже так было. Давно-давно.
И только замолкла она, как грянул, дождавшись наконец тишины, птичий хор. Слышали и в деревне соловьёв, но не таких. Звуки рождались не только в птичьих горлышках, будто созданных из хрусталя – вытекали из каждого пера, пронзали воздух.
“Смотри, смотри хорошо!” – как можно сильнее подумала Ведьма, и ей показалось, что Люб услышал.