Дракон встал на ноги и хмуро кивнул:
— Помню. А при чем тут это?
Легран и не подумал поднять и хотя бы накинуть на себя рубашку. И я невольно сглотнула при виде демонстрируемого идеального тела: четко очерченные, литые плиты грудных мышц, словно умелым художником нарисованные кубики пресса. И черная дорожка вьющихся волос, убегающая под ремень брюк.
Моя реакция на Леграна не укрылась от мужчин. Каннингем потемнел лицом и сильнее прижал меня к себе. Дракон ухмыльнулся. И посмотрел на компаньона:
— Морис, объяснись. И отпусти уже в конце концов мою пару.
— Пару? — Каннингем как-то странно посмотрел на партнера. — Верена не может быть твоей парой! Она моя невеста!
И мужчина, отпустив меня на свободу, поднял руку и закатал рукав. Я поперхнулась на вдохе: на запястье Каннингема слегка светилась черным и золотым брачная татуировка. И даже с моего места было хорошо видно, что в брачный узор тьмы вплетены золотые листочки и веточки с цветами красавы — извечным тотемом природных ведьм.
Некоторое время стояла глубокая тишина. Я нервно кусала губы. Не думала, что мне хоть когда-нибудь в жизни доведется увидеть выбор высших сил. И уж точно я не думала, что объектом этого выбора стану я.
Я покосилась на Каннингема, в упор сверлящего взглядом дракона. Хорошо ли то, что случилось? С одной стороны, я стану супругой богатого, известного и уважаемого мага. Пусть и темного. С другой, как он будет ко мне относиться, с моей извечной неуклюжестью и невезением? Почему-то вдруг вспомнилось, как я впервые пришла в дом Мики после ее замужества. У Никласа, ее мужа, была ручная почтовая крыса. По долгу службы ему часто приходилось отправлять письма туда, куда магические послания не доходили. И крыса-гонец в таких случаях была идеальным помощником. Мне представили белое любопытное существо с длинным розовым хвостом-шнурочком, бархатной шерсткой и любопытными глазками-бусинками. Никлас, желая произвести на меня впечатление, разрешил погладить своего друга и подержать на руках. Бедный, он тогда еще не знал, какое стихийное бедствие пришло в тот день в его дом.
Разговаривая с Микой и осматривая ее новый дом, я совершенно нечаянно запнулась об уголок ковра. А тут как раз мимо проходила служанка, накрывающая на стол. И любимец Никласа, тоже, разумеется, совершенно случайно, улетел в пиалу с густым чесночным соусом. К счастью, Мика этого не заметила. Я шикнула на служанку и выудила из соуса крысу, щелкающую на меня зубами. Надлежало как можно скорее привести ее в нормальный вид. Вот только как это сделать, не привлекая внимания Мики? В общем, мило улыбаясь подружке, я за розовый хвостик опустила любимицу ее мужа в аквариум и хорошенечко там выполоскала. Правда, не учла, что обитательница аквариума из рода пираний. И крысу я выдернула за хвост буквально в последние секунды ее жизни. Рыбка, оставшись без обеда, обиженно щелкнула на меня зубами.
Вынырнув из воспоминаний, я легко улыбнулась. Обычно все мои приключения заканчивались хорошо. Но, по-видимому, не в этот раз.
Легран стоял уже прямо напротив меня, и я не заметила, как он подошел. Обозрев его идеальный торс в прямой доступности моих рук, я гулко сглотнула. Это же сплошное искушение, а не мужчина! В кончиках пальцев нестерпимо закололо от желания прикоснуться к нему.
Дракон тепло мне улыбнулся:
— Видишь, Морис? Верена уже реагирует на меня, как моя пара.
— Это ничего не значит! — Стоящий позади меня Каннингем собственническим жестом подгреб меня к себе поближе. — На тебя так реагируют все половозрелые самки! Будь то ведьмы, магессы, люди, драконницы или оборотницы.
Легран посмурнел:
— Ты же прекрасно знаешь, что метка проявится только после первого секса с парой.
— И я должен отдать тебе невесту на эксперименты? Валентин, очнись!
Меня отодвинули еще дальше от дракона, запихивая себе за спину. И неожиданно меня накрыло ощущение безвозвратной потери, холода от одиночества и пустоты. Ощущение было настолько сильным, настолько ярким, что я забылась и застонала. Мужчины, как по команде, прекратили спор и уставились на меня. Дракон тепло мне улыбнулся:
— Видишь, Морис? Привязка уже пошла. Или ты дальше будешь мне доказывать, что Верена мне чужая?
Каннингем выглядел больным и ошеломленным одновременно:
— Нет. Не буду. Но… — Он посмотрел на свое запястье. — А как же быть с меткой? Это ложь?