***
Тогда смысл этих слов ускользнул от Агни, но теперь, много лет спустя, глядя на настоящего дракона, стал понятен.
― Мерзкая тварь, ― словно угадывая её мысли, заметил Зоуррем. ― Напыщенный такой, презрительный, высокомерный, а зовёт себя, ― послушался лёгкий, словно шелест бумаги на ветку, смешок, ― Рватьпорватьубивец!
Агни скептически посмотрела на камердинера, не сильно веря, что кто-то мог носить такое имя.
― Они сами выбирают себе имена, ― пояснил мертвец, ― кто во что горазд, хе-хе.
― Что ему нужно от графа? ― поинтересовалась ведьма.
― То же, что и вашим попутчикам: союз. Близится война, ну, знаете, очередная битва света и тьмы, добра и зла, влажной тряпки с пылью и всё такое.
― Разве граф уже не… определился со стороной? ― намекая на род занятий Танета, спросила Агни.
Зоуррем странно на неё посмотрел и коротко ответил:
― Ещё нет.
***
В конюшне было холодно, плохо пахло, а с появлением Агнессы ещё и оживились кони, принявшиеся шуметь. Гевент и Везави обнаружились в самом дальнем углу, в одном из пустующих стойбищ.
Выглядели они неважно, особенно первосвященник, который был весь в соломе, от чего особенно сильно напоминал страдающее похмельем чучело.
― Как спалось? ― всеми силами стараясь показать, что это не издёвка, спросила Агни.
― Ты когда-нибудь спала в одной конюшне с драконом? ― вместо ответа хрипло поинтересовался Везави.
― Нет.
― И я нет, ― выразительно ответил он и сделал большой глоток из своей фляжки.
― А вы? ― обращаясь к первосвященнику, поинтересовалась Агнесса.
― Э-э-э мгх, хггг, ― невнятно пробормотал Гевент.
― Сидр скисшим оказался, ― практически не скрывая издёвки, ответил за него Везави, — кажется, Всевышний не оценил потуги своего пьяного слуги читать молитвы.
Первосвященник выразительно икнул и бросил в сторону своего компаньона язвительный взгляд. Агни, глядя на Гевента, стало его даже немного жаль, настолько плохо он выглядел.
— Когда вы успели так рассориться со своим младшим братом? — спросила она у него.
— Младшим, кхм, кхе-кхе, братом? — кашляя и не понимая о чём речь, переспросил Гевент.
— Ну, с графом…
— Он, кхе, старше меня лет на двадцать пять лет.
Агнесса удивлённо вытаращилась на старика перед собой. Безусловно, образ жизни сказался на облике первосвященника, и тот в свои крепкие шестьдесят выглядел просто ужасно, особенно после ночи в конюшне, но представить, что граф Танет, которому на вид было не больше сорока-пятидесяти, был старше этой развалины на четверть века?
«Здесь что-то неладно!» — подумала Агни и быстро выскочила из конюшни. Зоуррем был всё ещё здесь и, на что-то жалуясь, разглядывал какую-то кадку из-под цветов.
— Опять погибли, да что же это такое! — едва ли не пиная от обиды кадку, вскрикнул он.
Заметив, что за ним наблюдают, мертвец вздрогнул, быстренько оправился и вернулся в своё обычное нейтрально-спокойное состояние.
— Узнали, что хотели? — вежливо поинтересовался Зоуррем.
— Граф всё время находится рядом со своей женой? — делая вид, что она ничего не видела, спросила Агни.
— Если бы, — печально покачал головой мертвец. — У графа много дел, он постоянно в разъездах. Даже сейчас его здесь нет и до вечера не будет, и то вернётся он исключительно из-за послов.
— А кто ухаживает за Рей?
— Мы и ухаживаем, — пожал плечами Зоуррем, — пробовали приглашать местных, но они, э-э-э, предвзято относятся к графу. Хотя ради госпожи могли бы и сделать исключение — она как ни как тут родилась.
У Агнессы едва не взорвалась голова. Перебрать за меньше чем полчаса две вполне адекватные версии происходящего и обе откинуть — было чем-то новеньким. Обычно всё было куда проще: самая первая версия оказывалась не только верной, но и единственной. Здесь же ведьма просто чувствовала, что чем глубже она погружается в эти перипетии, тем меньше понимает.
— Если она родилась здесь, может быть, тут остались её родичи? — спросила Агни.
Мертвец задумчиво поковырял черепушку и ответил:
— Скорее всего, кто-то точно есть, но кто именно… если хотите, можем съездить — тут недалеко.
***
Путь до родины Рей лежал по странным местам. Было видно, что раньше здесь жило много народу, но в какой-то момент они были вынуждены оставить свой дом.