Отец рявкнул так, что Данила даже подпрыгнул на кровати. И сел. Вот этого делать точно не стоило, потому что голова под собственным весом крутанулась влево.
Затем крутанулась вправо.
И перед глазами замельтешели мошки.
— Ты когда последний раз артефакты санирующие обновлял?
— Ч-чего?
— Т-того… твой торговый центр мыши жрут.
— Какие?
— Какие? — вполне серьёзно уточнил отец. И ответил. — С виду серые, но здоровые. Уже сожрали пару бутиков… надеюсь, страховку ты продлил?
Данила хотел сказать, что да… но… чего-то он там подписывал. Кажется. Или не подписывал, а только должен был… и вообще, есть ведь управляющий, он этой ерундой заниматься должен.
— Чтоб тебя… и что? Прям электронику… что? Все? Коробки или тоже…
Отец вскочил.
Обернулся и рявкнул:
— «Русичи» твои тоже сожрали. Всю партию, чтоб тебя… да… вызвали уже? Закрывайся… что? В сеть слили? Кто? Видео… твою ж… объяви, что это происки конкурентов.
Мыши.
В голове щёлкнуло.
Ну конечно. Мыши!
— Мыши, мыши, — подтвердил отец. — Не ори.
Данила не орёт. Он просто понял. Это всё Тараканова… и мыши! Она сказала, чтоб центр сожрали. Вот и жрут. Правда, не понять, почему. Тараканова — так себе маг. Слабенький. А вот поди ж ты. Жрут!
— Улыбку идиотскую сотри, — отец отключился и, подвинув стул поближе, велел. — И толком объясни… как ты там сказал? Тараканова?
Фамилию Ульяны он повторил медленно и растягивая слоги. И в Данилу взглядом вперился. А Данила что? Он рассказывает. Пытается. Но говорить тяжко, а он всё одно.
Превозмогая.
— Я… на склад приехал… смотрю — коробки. А среди них — задница… красивая такая. Округлая… — Данила развёл руки. Потом посмотрел и чуть свёл. Всё же при всей своей округлости задница Таракановой была не столь объёмна. И ещё свёл.
Ну да, теперь правильно.
— Задница, значит…
— Ага… я её… ну не удержался я! А она раз и нос сломала!
Снова стало радостно.
Почему-то.
И Данила хихикнул.
— Задница?
— Не. Тараканова… она не специально. Разогнулась и лбом. Бах…
— Были бы у тебя мозги изначально, решил бы, что их тогда и отбили.
Обидно.
Наверное.
Мозги у Данилы имеются. Между прочим, ему учеба легко давалась. И наставники говорили, что если б он чуть усилий приложил… а он не хотел.
Зачем, когда на минималках можно?
— На минималках, значит…
Опять он вслух сказал? Вот… задница. Нет, не та, что у Таракановой, хотя у неё красивая. Даже обидно. Задница красивая, а характер такой… ладно, надо о деле. О деле надо. Вон, отец мрачен… точно содержание урежет.
Вслух не говорить.
— В общем… я тогда извиниться хотел, — Данила немалым усилием воли заставил себя сосредоточиться. — Только как-то оно… не очень получилось. Она сказала, что у меня теперь только с невестой будет.
— Что?
— Всё. И пожелала, чтоб мыши сожрали…
— Тебя?
— Центр. И телефоны… я ж предлагал подарить…
— Лучше б тебя, — бросил отец и снова на звонок ответил. — Да? Что? Какие, на хрен, саблезубые… вы что там, тоже обкурились? Егор… не бывает саблезубых мышей! Да… мать вашу! Вызови бригаду… две! Да хоть сотню, но…
Данила прикрыл глаза и как-то вяло подумал, что не поможет.
Если жрут центр, то…
Центр, наверное, невкусный… вот был бы он мышью, он бы начал с гипермаркета. Там и отдел есть с фермерскими продуктами. Экологически чистыми…
А они с бутиков пошли.
Это, значит, с крыши… или со складов?
Или и с крыши, и со складов? В клещи, стало быть, берут. Окружают даже. И надо на прорыв.
— Пап…
Отец снова с кем-то говорил, и Данила позвал без особой надежды. Как-то… ну вот не любил отец, когда его во время разговоров отвлекали. А теперь повернулся.
— Слушай… а у меня вообще невеста есть?
Если нет, надо найти.
Помолвится.
И всё пройдёт…
— Есть, — ответил отец не сразу. — К сожалению…
Охренеть.
А Данила так… просто ляпнул. И от удивления даже розовый туман в голове почти развеялся. И шарики. Шариков было жаль.
— А я почему не знаю?
— Видишь ли… — отец очевидно смутился. — Такое дело… в общем… как бы с чего начать…
И звонок сбросил.
А вот этого на памяти Данилы вовсе никогда не было.
Глава 6
Снова речь идет о делах давних и родственных
Оброк крестьяне получали от государства и отдавали его феодалам
— … ну и вот, я и говорю, что тогда, со свадьбы той, всё и началось, — Ляля устроилась на полянке у воды, и кажется, холодно ей не было.