Габриэль качает головой.
— Почему? Я не понимаю.
— Ты никогда не говорил мне, как сильно страдаешь, упрямый осел. Ты позволил этому зайти так далеко. — Я наклоняюсь, пока мы не оказываемся нос к носу. — Я забочусь о тебе. И не хочу больше видеть тебя без сознания.
— Поверь мне, Дарлинг, я не планирую снова упасть в обморок.
— Обещание должно меня успокоить, в то время как ты, плохо себя чувствуя, отказываешься идти к врачу? Ты не можешь контролировать все.
Ответом мне служит его упрямо вздернутый подбородок и сжатые губы. Но я вижу вспышку страха в его глазах, прежде чем он скрывает ее. Я так волновалась, что пропустила знаки. Габриэль в ужасе. Я смотрю на доктора Стерн.
— Оставите нас на минутку?
— Конечно.
Как только она выходит, я сажусь рядом и беру его за руку. Холодная и липкая.
— Поговори со мной.
Он гладит пальцем костяшки моих пальцев.
— Не о чем говорить.
— Мне нужно проводить терапию обнимашками?
Мы встречаемся взглядами, и я вижу в его глазах усталость. Он явно думал, что хорошо скрывает свои чувства. И это заставляет меня грустно улыбнуться.
— Я знаю тебя, Солнышко. Прямо сейчас мы могли бы быть в самолете. — Я сжимаю его пальцы. — Ты не в порядке.
Со вздохом он откидывается на спинку. У него дергается кадык.
— Ненавижу докторов.
— Доктор Стерн очень милая.
— Нет. — Он качает головой. — Не в этом смысле. Придурок... Я не проверялся, потому что ненавижу докторов. — Габриэль смотрит на меня голубыми, наполненными болью, глазами. — Моя мама... Она переутомилась и уснула навсегда. Упав в обморок.
У меня внутри все холодеет.
— Думаешь, ты мог...
Я не произношу этого. Не могу. Не могу в это верить. Я забираюсь к нему в постель и обнимаю.
Он льнет ко мне.
— Я боюсь этого. Всегда боялся.
Я вижу, каких усилий ему стоит это признание, и прижимаюсь ближе. Он обнимает меня за плечи, губами прижимаясь к моей макушке.
— Пройди обследование, Габриэль. — Когда он напрягается, я отстраняюсь. — Происходящее беспокоит тебя и усугубляет ситуацию. Сделай это, чтобы избавиться от страха.
Он не отвечает, просто дышит мне в волосы, поглаживая плечо.
Я поднимаю голову.
— Что бы ты сказал, будь я на твоем месте?
— Пройти гребаное обследование, — ворчит Габриэль.
Я целую его в губы.
— Не брошу тебя. Никогда.
Наверное, он замечает решимость в моих глазах, потому что коротко кивает.
Когда он зовет доктора Стерн и озвучивает ей решение, та звонит в ближайшую больницу и договаривается о сдаче анализов.
Ожидание результатов занимает пару дней. Это время Габриэль проводит, топая, как разъяренный медведь в попытке скрыть свой страх. Два дня я отвлекаю его сексом и крепкими обнимашками во сне, чтобы не показывать, как сильно боюсь.
Несмотря на то, что Габриэль настаивает, чтобы все занимались своими делами, ничего не делается. На данный момент он для всех в приоритете, нравится ему это или нет.
В день, когда должен позвонить доктор, я перестаю притворяться, что все в порядке. Не вылезая из пижамы, сажусь в кресло и листаю журнал, глядя на него невидящими глазами.
Каким-то образом Бренна, Рай, Джакс, Киллиан и Либби нашли способ находиться с ним рядом. Закончилось все тем, что все собрались в нашем номере. В ожидании мы все кружим по комнате. И, как ни странно, Габриэль никого не выгнал. Он нуждается в друзьях, хоть и не признает это.
Тишина, что окутала нас, настолько густая, что лишает кислорода.
Когда наконец звонит телефон, кажется, что все мы слегка выпрыгиваем из кожи. В один миг я перестаю дышать. Не могу двигаться. Габриэль отвечает тихим голосом. А я, не имея возможности слышать разговор, иду к нему, беру за холодную руку. Мое сердце так громко стучит, что я слышу вибрацию в ушах.
Дрожь пробегает по его телу, рука дергается. У меня перехватывает дыхание.
Когда он кладет трубку, все взгляды прикованы к нему. Тишина нарастает, а потом он говорит:
— Все чисто.
Я рыдаю и бросаюсь в его объятия. Вокруг нас парни и Бренна разговаривают, смеются... не знаю. В данный момент для меня есть только Габриэль, звук его колотящегося сердца, слабая влажность его рубашки и запах одеколона, смешанного с потом.
Он обнимает меня так крепко, что становится больно ребрам. Но вскоре, разрывая объятия, он отпускает меня и подходит к окну. Габриэлю меня не обмануть. Я вижу блеск пота на лбу и то, как дрожит его рука, прежде чем он засовывает ее в карман.
Джакс заговаривает первым.
— Тогда решено. Ты берешь отпуск.
Габриэль даже не поворачивается к нам.
— Нет.
— О, да, — рявкает Киллиан. — И если ты снова откажешься, клянусь, я тебя тресну. И мне насрать, можешь ты надрать мне задницу или нет.
Габриэль фыркает и поворачивается к нам, холодная маска возвращается на место.
— Я не нуждаюсь...
— Стерн четко озвучила, что ты нуждаешься в отпуске, Скотти, — вмешивается Уип, выглядя раздраженным. — Так что перестань валять дурака.
Габриэль на грани взрыва: глаза становятся ледяными, щеки краснеют, ноздри раздуваются. Но голос остается спокойным:
— Слишком много дел.
— Джулс справится, — твердо кивает Бренна. — Ты сам говорил, что она хорошо справляется. Работа налажена, так что, если можно так сказать, все, что ей нужно делать — это поддерживать лодку на плаву.
Он хмурится.
— Да, спасибо за это замечание, Бренна.
— Пожалуйста.
Он раздраженно дергает свои манжеты.
— В отпуск. Это абсурд. Куда я поеду?
Рай безрадостно смеется.
— Ты в Италии, придурок. Бездельничай, наслаждайся вкусной едой, пей вино, трахайся...
— Не заканчивай это предложение, Райланд, — предупреждающе смотрит Габриэль.
Рай пожимает плечами.
— Ты меня понял.
— Думаю, это отличная идея, — начинаю я.
О, Габриэль смотрит на меня так, будто я ужасная предательница. Подвигаюсь и кладу руку ему на предплечье. Под его пиджаком словно скрыта скала.
— Да ладно, Солнышко. Анализы хорошие. Давай праздновать жизнь, бездельничать, как предлагает Рай и... — Я широко улыбаюсь. — Есть. Зависать в номере, только ты и я.
— Да ладно, — Джакс качает головой. — Он найдет способ улизнуть и поработать.
Уип кивает.
— Правда.
— Видишь? — Габриэль показывает на них. — Уже решено.
— Поезжай на виллу, — решительно произносит Киллиан.
— У тебя есть вилла? — Я представляю себе виноградники и холмы Тосканы.
Челюсть Габриэля сжимается.
— На побережье. В Позитано, — он смотрит на Киллиана, — но там закрыто.
— Ее могут проветрить по одному звонку. Давай, мужик, сопротивляйся сильнее.
— Говнюк.
— Там, наверное, красиво, — произношу я. Учитывая стиль жизни Габриэля, она, наверное, безупречна.
— Мы не узнаем, — с драматичным вздохом произносит Рай. — Он никогда никуда нас не приглашает.
— Потому что я работаю, идиот.
Рай играет бровями.
— Держу пари, ты возьмешь с собой Софи.
Если бы взглядом можно было убивать!
— Софи тоже нужно работать.
От боли мой голос звучит приглушенно.
— Ты не хочешь, чтобы я увидела твою виллу?
Габриэль поднимает брови.
— Что? Нет. Мой дом — твой дом, Софи. Я думал, что ты в курсе.
Я улыбаюсь нежному упреку в его голосе.
— Или возьми ее в какой-то другой из своих домов, — встревает Джакс.
— Как много у тебя домов? — спрашиваю я, потому что ну, правда.
Габриэль смотрит в сторону.
— Пять.
Каждый раз, когда думаю, что знаю все об этом мужчине, он удивляет меня еще больше.
— Где?
Со страдальческим вздохом он отвечает:
— Квартира в Нью-Йорке. Таунхаус в Лондоне. Квартира в Париже.
— Домик в Сент-Моритц, — добавляет Бренна.
— Вилла в Позитано, — напоминает Рай.
Взгляд Габриэля мечется по сторонам, сверкая, словно он не может понять, как остановить их болтовню.