И только сейчас я вдруг поняла, что мне странно спокойно. Даже как-то подозрительно спокойно! Почему-то пропал страх. Вообще не осталось никаких сомнений, что со мной все будет хорошо.
Еще было немного жаль Драгомира. Но в целом как-то все равно…
«Нет, это точно неправильно! Соберись и вылезай!» — скомандовала я себе. Снова вцепилась в корни и поняла, что пальцы стали непослушными, как во сне, когда снится, что куда-то идешь, а руки-ноги ватные.
Корни выскользнули из пальцев. Как куль с тряпьем, шмякнулась обратно на липкую глину. Отдышалась.
«Прилечь поспать, что ли?.. Нет, прекрати! Что за апатия?!»
Встряхнулась. Пересилила себя, собралась с духом, полезла заново.
И когда уже подбиралась к самому краю ямы, вдруг увидела курносую девушку с длинными спутанными волосами. Она протягивала ко мне тонкие, как прутики, руки. На каждом пальце у нее были деревянные узорчатые колечки. Толком рассмотреть не успела. Девушка схватила меня за запястье, потянула к себе и со странной улыбкой промолвила:
— Ишь ты, ловкая какая!
А затем вокруг все потемнело…
Глава 18. Шишиморка
Очнулась я лежащей на земле. Под невыносимой тяжестью. Едва приподняв голову, поняла, что все тело стянуто тончайшими травинками, но они ощущались прочнее стальной проволоки. А еще на ногах лежал ворох сухих листьев, которые, как тяжелые камни, придавливали ступни к земле.
— Будешь знать, как в мои владения лазать, — злорадно сказала курносая девица. — Водит вас леший, а мне потом выгонять! Ха!
— Отпусти, — попросила я. — Мне домой нужно.
— Вот еще, — она задрала и без того вздернутый нос. — На пользу моим угодьям пойдешь. Муравьям скормлю. Или слизням!
От ее тона побежали мурашки. Не шутит, всерьез говорит, да еще и легко так!
А если в этих краях даже деревья хищные встречаются, могу представить, каковы тут муравьи и слизни!
От земли поднималась сырость, проникала в тело, заставляя дрожать, несмотря на путы. Не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, я вздрагивала, пытаясь освободиться. Но все было бесполезно — травинки впивались в тело, прорезая кожу, но не сдавались.
— Тааак… — нараспев произнесла длинноволосая, обходя вокруг меня. — Дай-ка погляжу, с чем ты пожаловала…
Протянула руку к шее и сорвала оберег. Ничего не изменилось, только неприятное ощущение вроде ожога разошлось там, где веревочка, лопнув, проскочила вдоль по коже. Видимо, оберег помогал только покойной Ярмиле. А длинноволосая продолжила обирать меня. Сдернула браслеты, примерила на себя и удовлетворенно закивала — понравилось, как на ее руках-прутиках смотрятся.
А затем провела ладонью по моим пальцам в поисках других украшений. Глиняная корка, налипшая, пока я выбиралась из ямы, отвалилась с пальцев. Красным огнем блеснул перстенек.
— Ох… как же это… — испуганно отпрянула девка. — Неужто ты Ядвиже родней приходишься?! Ой, прости, не признала, попутала…
Мгновенно травинки, прижимавшие меня к земле, лопнули, даря свободу.
Вдохнула полной грудью, села и посмотрела на девку. Не прикидывается, действительно испугалась гнева Ядвижи.
А та, торопливо отряхивая мою рубаху, приговаривала:
— Ох, что же я это… как же это ты в мою яму-то? Ох, надобно постирать…
«И вправду перстенек пригодился», — подумала я, поднимаясь с земли и пытаясь привести перемазанную глиной одежду в порядок.
— Идем в мой шалашик, я помогу, — взволнованно продолжала девка. — И обереги свои забери, не нужны они мне, это я так, для острастки сняла…
Похоже, ей и вправду было не по себе оттого, что напала на родню Ядвижи. Взвесив все за и против, я пошла за ней. Хуже все равно не будет — она и так показала, что может меня муравьям скормить в любой момент.
— Звать тебя как? — спросила я девку.
— Шишиморка я, — бойко отозвалась она.
— Как? — переспросила я, услышав странное сочетание звуков.
— За шишимы мои так прозвали, — она гордо перекинула через плечо прядь спутанных волос. — Завидуют, что так богата!